Да, были люди в то время!

— Подпоручик, я ещё раз хочу выразить вам огромную благодарность за моё спасение, — заговорила Ольга. — И очень хочу с вами объясниться. Мой отец, под впечатлением, случившегося со мной происшествия, рекомендовал мне присмотреться к вам внимательно. Он думает, и считает, что вы мне больше подходите в мужья, нежили, тот молодой человек, с которым, я планирую заключить помолвку. Да, вы отважный, сильный, симпатичный и очень привлекательный молодой человек, но я вас совершенно не знаю. Для этого нужно больше времени, а не один танец. И я вам говорю откровенно, что не намерена менять своё решение, принятое ранее.

— Ольга Константиновна, поверьте, я не знал о намерениях вашего батюшки. Я ни словом, ни делом не намерен расстраивать вашу помолвку. Это решаете вы, и только вы. Кого и когда я выберу себе в жены, решу сам. В этом вопросе, никто мне не указ. Вы, Ольга Константиновна, наверное, читали романы, и на страницах встречали описание такого чувства, любовью называемого. Вот без этой самой любви, крепкой и дружной семьи не построить. Тогда откровенность на откровенность. К вам я никаких чувств, окромя уважения не испытываю. Извините, если мои слова показались вам обидными.

— О, подпоручик, я так рада, что все прояснилось, и благодарна вам за откровенность. Я предлагаю вам просто дружбу, надеюсь, и мой избранник согласится со мной, когда вернётся из поездки в Харьков. Вы, просто душка подпоручик.

Ольга подскочила ко мне, поцеловала в щёку и покинула кабинет. Я тоже не стал задерживаться.

Бал окончен гости начали разъезжаться. На выходе нас с полковником остановил Константин Иванович.

— Подпоручик, я несколько расстроен, — спокойно сказал Маврогеди. — Не увидел в ваших глазах блеска, а в действиях задора и напора, в завоевании внимания моей дочери. Она мне все рассказала. Очень жаль, что я обманулся в своих ожиданиях. Бог вам судья подпоручик. Всего доброго. Прощайте.

— Спасибо вам Константин Иванович, — ответил я, пожимая руку. — Мне, было, приятно находится в обществе вашей семьи.

Половину дороги в крепость мы проехали молча.

— Не разумно вы поступили Степан Иванович, — нарушил молчание полковник, не разумно. — Такую партию, подобную Ольге, вы можете более не сыскать.

— В сердце Ольги Константиновны, давно поселился другой молодой человек. Вторгаться в их отношения, я посчитал неуместным. Да и рано мне обзаводиться семьёй, ещё ничего в жизни толком и не видел.

— Женитьба и воинский долг, смею вам заметить Головко, вещи совместимые. Вы служите и воюете, жена вам рожает детей, за хозяйством присматривает. Так ведётся издревле. Это вы, молодые, о всякой там любви грезите. Надо смотреть на жизнь правильно, чтобы она вам приносила удовольствие и пользу.

— Знаете, ваше высокоблагородие, я жил в небольшом хуторе, среди запорожских казаков, да и отец мой из казацкой старшины. Там встречались разные по характеру, по достатку, и по вере люди, но все они были настоящими казаками.

Старый казак Смолий, часто рассказывал о своей жизни в молодые годы. Сколько раз он ходил в поход, в каких битвах участвовал, какую богатую добычу удавалось захватить, сколько раз его ранили, и так далее. Рассказывал с огнём в глазах. Ему было приятно вспоминать тот период жизни.

В тридцать пять лет, Смолий женился. Мы у него спрашивали: «А что было потом?». «Потом уже ничего не было» — отвечал казак. Представляете, Иван Петрович, у казака, после женитьбы, как бы ничего в жизни не происходило, о чем можно рассказать. Выходит он полноценно жил, только до создания семьи, и жизнь полная трудностей и опасности, ему была по душе. А семья у Смолия, я хочу заметить крепкая, сыновей трое и две дочери.

Я ещё молод, и хотел бы пожить так, чтобы у меня подольше, что-то в жизни было. А если я встречу девушку, в которую влюблюсь, то поверьте, все сделаю так, чтобы мы жили в любви и согласии, долго и счастливо.

— Видишь Ванечка, какой у тебя хороший офицер служит, — вытирая глаза платочком, сказала Варвара Гавриловна. — Его рассказ, так меня тронул. Вы Степан правы, без любви в семье не жизнь. Это сейчас Ванечка, став полковником так рассуждает, а когда был молодым прапорщиком, пел мне под окнами серенады. Удивлены? Смею вас заверить, полковник Вырубов, очень недурственно обращается с гитарой, и голос у него очень приятный. Иван Петрович, я беру под свою защиту подпоручика Головко, и требую, чтобы ты быстрее писал на него отношение, нечего ему за зря киснуть в нашем захолустье.

— Как скажешь душенька, — полковник приложился губами к руке жены. — Были бы у нас с тобой дочери, отдать за Головко счастье. А так, трое оболтусов по гарнизонам служат, вдали от родителей.

Наконец-то закончился, ливший два дня подряд дождь. Выглянуло солнце. По территории крепости передвигаться проблематично, везде лужи и грязь. Хотя плац, выложен плоским песчаником, проводить строевые занятия, совершенно не возможно. Сидят солдаты в казармах. Мои, например, при деле, чистят ружья, приводят в порядок обмундирование и амуницию. В моем времени говорили — не занятый работой или учёбой солдат, потенциальный нарушитель дисциплины. Я старался следовать этому принципу, не проявляя фанатизма.

Сам я, в числе других господ офицеров гарнизона, расположился под навесом рядом с офицерским собранием. Одни травили байки, другие резались в карты, а я читал газеты, разной степени свежести.

Разбрасывая в разные стороны грязь, к навесу подкатила открытая коляска, запряжённая парой лошадей, с двумя седоками. Молодые мужчины, стараясь не угодить в лужи, прошли к навесу.

— Господа, где я могу увидеть подпоручика Головко? — неприятным, скрипучим голосом осведомился молодой человек, со злым выражением лица.

— Вы его видите, — ответил я вставая.

— Я Ананий Струков.

— Очень приятно, но извините, мне ваше имя, и вы лично не знакомы.

— Я очень сожалею, что был в отъезде, и не смог вызвать вас подпоручик на дуэль на балу у Константина Ивановича.

— Так я не ссорился с вами, и не понимаю предмета ваших претензий.

Офицеры, находившиеся под навесом, с интересом следили за нашей беседой.

— Ты сопляк, не понимаешь?

— Прошу заметить, Ананий Струков, что люди, пытающиеся меня оскорбить, обычно забирают свои слова обратно, вместе с зубами.

— Да ты щенок..

Хорошо поставленный прямой удар, прервал поток нелестных слов обо мне из уст Анания. Он, потеряв земную опору, красиво помахал ногами, и подобно пушечному ядру, вылетел из-под навеса, точно в непросохшую лужу.

— Когда ваш товарищ, сможет держать в руках саблю или шпагу, можете прислать ко мне своих секундантов, — обратился я к спутнику Анания. — А сейчас, везите Анания к лекарю, он ему очень нужен.

Попутчик, перемазавшись грязью, с большим трудом затащил Анания в коляску. Через минуту коляска покатила к крепостным воротам.