Да святится Имя Твоё

— Какая славная находка, — шепчет мне в ухо мужчина. — От кого бежишь, малышка?

К моему удивлению, член самой сильной и жестокой банды во всём предгорном краю, убирает руку, чтобы я смогла ему ответить. Наверное, он дезориентировал меня своим странным для убийцы поведением, потому что вместо того, чтобы заорать, я также шёпотом говорю:

— От себя.

— И как? — я вижу, как он криво улыбается. — Выходит?

— Сейчас я не бегу, — я пытаюсь разглядеть черты его лица, но они словно ускользают от меня.

— Потому что тебя догнал я.

Он медленно наклоняется, как будто хочет меня поцеловать. И, видит Темнейший, я уже готова к этому. Но вместо того, чтобы прикоснуться ко мне, он останавливается буквально на расстоянии лезвия от моих губ. Его дыхание смешивается с моим, обжигает кожу. Губы пахнут пряностями и чем-то свежим, и от этих ароматов кружится голова.

— Тебе больше не придётся бегать, раз ты в этом доме, — говорит он, проводя пальцем по моей щеке.

Я едва успеваю взять себя в руки и не потянуться к нему, как загулявшая мартовская кошка. Даю себе мысленную оплеуху и желаю Тиарго провалиться за то, что сотворил такое с моим телом. Бандит замирает, смотрит прямо мне в глаза, но я не могу разглядеть цвет его глаз.

— Ты всё поняла?

— Да, — выдыхаю я и словно получаю удар молнии, когда его язык всё же почти невесомо проскальзывает по моей губе.

Он отпускает меня, и тот же миг оказывается на подоконнике.

— Как тебя зовут? — я не знаю, зачем мне его имя, но сейчас узнать его кажется мне невероятно важным.

— Ронни, малышка, — он уже оборачивается ко мне спиной.

— А я Криста!

— Я знаю, — он спрыгивает в темноту.

Ещё немного постояв у стены, я закрываю за ним окно и иду будить Аарона.

Девятая открытая мной дверь оказывается нужной. Аарон крепко спит на широкой кровати, раскинув в стороны руки. Верхняя часть тела обнажена, нижняя прикрыта лёгкой простыней.

Я замираю, прислушиваясь к себе. Специально не отвожу взгляд от рельефа мышц главы энтелонской церкви, и… снова чувствую это! Кроме вполне объяснимого эстетического удовольствия от созерцания, бесспорно, красивого мужчины, я чувствую, как у меня начинает сосать под ложечкой. Горячее возбуждение впрыскивается в мою кровь, я чувствую, как огонь поднимается выше, опаляя горло, заставляя щёки пылать.

Горько усмехаюсь. Всегда думала, что хорошие мальчики не про мою честь. Но сейчас со мной происходит что-то страшное, потому что моё тело реагирует так на совершенно чужих мужчин! Такого никогда не было. Я всегда была непривязанной к этой стороне отношений, и теперь… Теперь я схожу с ума от того, что ощущаю. Всё этот сон. Всё дело точно в этом демоновом сне!

— Что-то случилось? — пропускаю момент, когда Аарон открывает глаза.

— Да, — говорю я, не стыдясь того, что он, по сути, застукал меня за подсматриванием — мне терять нечего, кроме себя. Хотя сейчас кажется, что и себя я уже потеряла. — Приходил Ронни.

Хоудон медленно поднимается, спускает ноги на пол длинные ноги. Я даже в полумраке вижу, как напряжены его плечи, а голова опущена. Он запускает пальцы в чёрные волосы, трёт лицо, словно пытаясь сбросить наваждение.

— Ты его видела? — голос мужчины звучит глухо.

— Очевидно, да, раз я знаю, что он приходил.

— Он… — Аарон запинается, прочищает горло. — Он сделал тебе что-то?

— Нет, — говорю я поспешно.

Вопрос главы энтелонской церкви вызывает внутри какой-то необъяснимый протест, но я давлю в зародыше это глупое чувство. Глупо думать, что такой человек, как Ронни-зверь, ничего мне не сделает, если пожелает. И у него нет причин не желать причинить мне вред.

Подхожу ближе и сажусь рядом с ним на кровать так, что задеваю его плечо своим. Мне любопытна его реакция, и я ловлю себя на том, что мне любопытен и сам Аарон. Правда, я не знаю, насколько это продиктовано истинным интересом, а насколько моим нынешним странным состоянием.

— Но он сказал, что мне больше не придётся бегать, раз я в этом доме. Что это значит? Почему он так сказал? — пытаюсь в полутьме разглядеть проскальзывающие на лице клирика эмоции, чтобы по ним попытаться понять хоть что-то, когда он не ответит на мой вопрос.

Но Хоудон словно камень, на лице ничего, кроме привычной отрешённости. Я чувствую тепло, исходящее от плеча Аарона, и мне не хочется, чтобы он отстранялся. Наоборот, хочется, чтобы он коснулся меня и стёр из памяти всё, что я не хочу помнить.

Однако мужчина резко поднимается, и, совершенно не стесняясь своей наготы, выходит в боковую дверь. По звуку плеска воды понимаю, что там находится ванная. Я пытаюсь отбросить отвратительное чувство пустоты, которое возникло рядом вместо плеча пресвятого.

Разве можно быть такой жалкой, Криста? Разве можно?..

Но несмотря на свои мысли, я не хочу уходить. Хотя всё, что я должна была ему сказать, уже сказала, оповестила его о том, что в его доме был ещё один преступник, кроме меня. Снова усмехаюсь. Жалкая, жалкая я. Только и ищу, к кому бы приткнуться, лишь бы не думать о Тиарго. Да, именно поэтому всё так. Из-за него. Я стараюсь не думать о том, что сон с Аароном вытеснил все мысли о Тиарго. Я цепляюсь за них из всех сил, чтобы не признаться себе, что любовь, которую я себе выдумала, не выдержала проверки пресвятым Аароном Хоудоном.

Вместо того чтобы отправиться к себе, я откидываюсь на кровать и размышляю о себе, об Аароне. Всё же почему он меня не выставил? Очень странно для человека его убеждений. Я, конечно, уже поняла, что он совсем непрост, но всё же каждый раз пресвятой подбрасывает мне все больше пищи для размышлений. Или, может быть, он настолько предан своей религии, что не воспринимает меня, как женщину? Нет, мне не обидно, но безумно интересно. Или всё же обидно?

Раньше меня окружали предельно простые люди, чьи поступки редко расходились с тем, кто они есть. Аарон Хоудон же словно маятник. Он не позволяет составить о себе хотя бы какое-нибудь мнение. И это, даже если исключить тот факт, что он водит какие-то дела с самым опасным преступником из ныне живущих. Сколько же в тебе секретов, пресвятой отец?

Аарон возвращается практически бесшумно. Вокруг его бёдер обёрнуто полотенце, а с коротких волос прямо на широкие плечи стекают капли чистой воды. Он щёлкает пальцами, и все светильники загораются мягким жёлтым светом.

Сначала я разглядываю его, провожаю взглядом каждую стекающую по рельефному торсу каплю. И только потом окидываю быстрым взглядом комнату. Довольно аскетично по сравнению с остальным домом: стул, кресло, высокий шкаф в углу, на полу мягкий ковёр, посредине широкая кровать. Всё в таком же белоснежном цвете, как и его кабинет. В общем, в комнате ничего интересного, в отличие от её хозяина.