Да святится Имя Твоё

Из сна я вырываюсь так, будто бы тонул всё это время, и лишь теперь у меня появилась возможность глотнуть свежего воздуха. Что это было?! Мне не снятся сны, тем более такие реалистичные, как этот. Я потерянно оглядываю комнату. Не помню, чтобы я зажигал свет.

В неярком свете замечаю что-то чёрное на кровати рядом с собой. С содроганием протягиваю руку, уже зная, что там обнаружу. Так и есть, горстка чёрных перьев. Заворожённо рассматриваю одно из них, а потом резко поднимаюсь, сгребаю их в ладонь и выбрасываю в открытое окно. Никто не должен знать об этом. Да и мне лучше забыть.

Старательно закрываю на засов самое страшное воспоминание с именем, выбитым на надгробии. Этого не будет. Я сделаю всё, чтобы этого не было.

Бесшумно спускаюсь. Барная стойка Оленты пустует. Всё помещение утопает в полумраке, лишь свет от единственного уличного фонаря пробивается в его окна. Я с сожалением осматриваюсь. Да. Я буду скучать по этому месту. Жаль, что у меня нет выбора.

Направляюсь к стойке, чтобы не передумать. Беру первую бутылку. Ядрёное пойло, от которого выгорает всё нутро. Усмехаюсь иронии ситуации, зубами достаю пробку, отпиваю глоток и закашливаюсь. Да, ничего крепче этого ещё не придумали. Ещё пара глотков и всё происходящее кажется мне до ужаса забавным. Беру подмышку ещё парочку таких же бутылей и иду обходить комнату.

Когда голова начинает приятно, но неуместно кружиться, понимаю, что разливать вокруг следует всё-таки больше, чем вливать в себя. Остальные бутыли уходят только на пол и стены кабака. Я уже достаточно пьян, чтобы веселиться, поэтому, легко перемахнув через стойку, беру ещё пару бутылей, уже не разглядывая, что именно попадает под руку. Подкидываю одну из бутылок на ладони — тяжёлая, почти полная, замахиваюсь и швыряю её о противоположную стену. Осколки стекла весело звякают и осыпаются на пол. На стене расплывается тёмное пятно. То же самое я проделываю со второй.

Олента появляется ровно в тот момент, когда на полу в красивый цветок складываются осколки третьей бутылки.

— Темнейший тебя забери, сволочь! — вопит она. — Что ты творишь?!

— Избавляю тебя от лишнего, дорогая! — я швыряю очередную бутылку, и женщина взвизгивает, когда та проносится мимо неё.

— Прекрати немедленно! — Оли подбегает ко мне, колотит меня маленькими кулачками, но меня это только веселит, и следующая бутылка отправляется в полёт. — Прекрати и убирайся отсюда! УБИРАЙСЯ, ТИАРГО!!!

— Скоро нам всем придётся отсюда убраться, — развожу руками я, а после беру ещё одну бутыль и быстро разливаю её содержимое прямо на барную стойку.

— О чём ты говоришь, сумасшедший?! — да, Олента слишком проницательна. — Что ты сделал? ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ?!

— Прости меня, — шепчу я.

Запах алкоголя, которым насквозь пропитался мой любимый бар, вдруг становится слишком удушающим.

— Что ты сделал, Тиарго? — она больше не кричит, и, несмотря на то, что я уже не буяню, только теперь в её глазах действительно появляется страх.

— Сегодня вечером был убит человек из банды Чёрных Волков, — говорю я едва слышно. — Не простой человек. Правая рука Ронни-зверя.

Олента шумно втягивает воздух, закрывает рот рукой. Да, Оли, ты ведь знала, что я тот ещё мерзавец.

— Свидетели видели, что это сделали двое. Мужчина и женщина. Они даже смогли назвать их имена.

— Нет, — я впервые вижу, как она плачет. — Ты не мог… Ты не мог так поступить. Скажи, что лжёшь. Скажи, что лжёшь!

Её слёзы прокладывают дорожки по враз осунувшемуся лицу. И мне хочется плакать вместе с ней, но я продолжаю.

— Дядя Эспен подбросит в сгоревший бар три трупа. Два мужских и один женский.

Олента всхлипывает и оседает на пол.

— Но нам придётся уехать из Энтелона навсегда, — я смотрю на сильную женщину, которая теперь сидит у моих ног, и не могу понять, что чувствую.

Я хотел было продолжить, но дверь бара вдруг слетает с петель. На пороге стоит Дэрги. Он быстро находит меня взглядом и в считаные миги преодолевает разделяющее нас расстояние. Не замечая Оленту, он сносит меня с ног, и я даже не сопротивляюсь.

— Ублюдок! — Дэрги бьёт меня по лицу так, что голова будто впечатывается в пол. — За мной приходили Чёрные Волки, демонов ты идиот! За мной приходили Чёрные Волки!

Он бьёт вновь и вновь, и я уже чувствую, как рот заполняет солёная, дурно пахнущая металлом, жидкость.

— Дэрги! — Олента хватает его сзади за плечи, но здоровый парень легко стряхивает её с себя. — Дэрги, ты его убьёшь! Без него мы не выживем! Без Лиса нас убьют!

Её слова отрезвляют и меня, и его. Он перестаёт махать кулаками, а я сбрасываю белобрысого с себя.

— Да. Всё так. Вы живы, пока помогаете мне вернуть Кристу и убить Аарона Хоудона, — говорю я, вытирая кровь с разбитых губ. — Когда всё будет готово, каждый из вас получит достаточно деньжат, чтобы начать новую жизнь.

— Какая же ты мразь, — качает головой Дэрги.

Олента суёт ему в ладонь одну из уцелевших бутылок.

— Это не он мразь, — женщина уже успела взять себя в руки. — Ты же видишь, ему это насоветовали добрые люди. Так, Тиарго?

Я молчу, но ответ ей и не требуется.

— Но он на всё это согласился! — не отступает Дэрги.

— С добрыми людьми не спорят, верно?

Верно, всё верно. Я не говорю ей, что я и не собирался спорить с Эспеном Агвидом, потому что, как и он, считаю это лучшим способом заставить их поехать со мной. Да, эгоистично. Да, неправильно. Но я такой, какой есть. А Оленте нравится видеть во мне только хорошее, и я не собираюсь ей мешать.

— Сегодня на рассвете мы должны покинуть город, — говорю я.

Дэрги ругается и хлещет выпивку с горла, Олента кивает.

Брать ничего нельзя. Ведь мы не бежим, а умираем. На тот свет вещи не тянут. Оли сама зажигает спичку. Долго смотрит на неё, пока пламя не начинает обжигать пальцы, а потом бросает на барную стойку. Синий огонь лижет пропитанные алкоголем доски, перебирается на стены, захватывает столы и стулья. Жуткое и завораживающее зрелище.

Я стараюсь не смотреть на своих спутников, а они не смотрят на меня. Думаю, мой вид вызывает у них изжогу. Но я знаю, это пройдёт. Мы слишком давно вместе, и они просто не смогут меня не простить.