Да, та самая миледи

– В какой?

– Не знаю, – с удовольствием сказала я, – это хранится в строгой тайне.

(Даже от Вас, мой кардинал!)

– Я узнаю эту тайну, – пообещал Ришелье.

– И Ваше Высокопреосвященство сообщит мне, в каком монастыре эта женщина? – вкрадчиво спросила я.

– Не вижу к этому никаких препятствий.

– Хорошо… Но у меня есть другой враг, гораздо более опасный, чем эта ничтожная Бонасье, – с нажимом сказала я.

– Кто?

– Ее любовник.

– Как его зовут?

Вот мы и добрались до сути. Мои враги становятся Вашими…

– О, Ваше Высокопреосвященство его хорошо знает! Это наш с Вами злой гений, тот самый, благодаря которому мушкетеры короля одержали победу в стычке с гвардейцами Вашего Высокопреосвященства, тот самый, который нанес три удара шпагой Вашему гонцу де Варду и был главной причиной неудачи в деле с алмазными подвесками; это тот, который, узнав, что я похитила госпожу Бонасье, поклялся убить меня!

– А-а, – протянул кардинал тоном человека, который и так все знал. – Я знаю, о ком Вы говорите.

– Я говорю об этом негодяе д'Артаньяне, – постно заявила я.

– Он смельчак, – заметил кардинал, любуясь перстнем на своей руке.

И это что-то определяет?

– Потому-то и следует его опасаться… – напомнила я.

– Надо бы иметь доказательство его тайных отношений с Бе-кингэмом…

– Доказательство! – возмутилась я. – Я достану их десяток!

– Ну, – с видом судьи протянул кардинал, – в таком случае нет ничего проще. Предоставьте мне эти доказательства, и я посажу его в Бастилию.

– Хорошо, монсеньор, а потом?

– Для тех, кто попадает в Бастилию, нет никакого «потом»… – спокойным, чуть глуховатым голосом сказал кардинал.

И все-таки мы никак не можем понять друг друга! Вот досада!

– Ах, черт возьми! – вдруг более живым тоном воскликнул он. – Если бы мне так же легко было избавиться от моего врага, как избавить Вас от Ваших, и если бы Вы испрашивали у меня о милости за Ваши действия против подобных людей!

Нет, все-таки понимаем…

– Ваша светлость, – беззаботно сказала я, – а давайте меняться – жизнь за жизнь, человек за человека: отдайте мне этого, и я отдам Вам того, другого.

– Не знаю, что Вы хотите сказать! – воскликнул кардинал. – И не желаю этого знать, но я хочу сделать Вам приятное, и я не вижу никакого препятствия исполнить Вашу просьбу относительно столь ничтожного существа, тем более что этот д'Артаньян, по вашим словам, распутник, дуэлист и изменник.

Самое смешное, что все это правда.

– Бесчестный человек, монсеньор! – поддакнула я. – Бесчестный!

– Подайте мне бумагу, перо и чернила! – приказал кардинал.

– Вот они, монсеньор.

Кардинал взял лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и быстро начертал:

«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства».

– Датировать сегодняшним числом? – негромко спросил он.

– Поставьте лучше начало августа, – попросила я. Подстраховаться не мешает.

Кардинал дописал дату, расписался и отдал лист мне. Я пробежала его глазами:

«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства.

5 августа 1628 г. Ришелье».

– Я жду от Вас известий! – сказал кардинал. – До свидания, сударыня!

– Всего Вам доброго, сударь. Дверь за кардиналом закрылась.

Я сложила и спрятала лист бумаги на груди. Наобещала много чего, а вот как теперь выполнять?

И не окажется ли, что для меня, как для тех узников Бастилии, не будет никакого «потом»?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ ДВА БЕСПОКОЙНЫХ ПОКОЙНИКА

Надо было спускаться вниз. Впереди ночь верховой езды, да еще в платье.

Какое все-таки счастье, что супругой Генриха Второго стала Екатерина Медичи, которая привезла в приданом из своей Италии помимо прочих нужных вещей также и кальсоны для верховой езды, которые покорили Францию. И под платьем не видно, и тепло. Кавалеры, правда, их нагло похитили и выдают за собственные штаны, но мы, дамы, знаем правду. Так что спасибо мадам, может быть, я даже не простыну, несясь во весь опор к устью Шаранты.

Цепляясь за такие мелкие заботы, я старалась отодвинуть от себя на время наш разговор. Пусть голова болит завтра, на корабле. И так тоскливо.

Плащ, шляпу – ив ночь.

Стоя спиной к двери, я надевала шляпу, внезапно кто-то тихо вошел и закрыл дверь. Я резко обернулась.

У двери, закутанный в плащ и в низко надвинутой на лоб шляпе, стоял человек. Стоял и молчал.

– Кто Вы? Что Вам нужно? – пистолет Рошфора лежал на столе, далеко от меня.

Человек откинул плащ и сдвинул шляпу со лба. Пресвятая Дева, кого я вижу: мой безвременно почивший супруг, граф де Ла Фер! Выходец с того света? Или такой же живой, как и я? Как определить в этот момент чувства? Страшно…

– Узнаете Вы меня, сударыня? – спросил человек.

Я подалась вперед – а может, ошибка, может, кто-то по делу, нет, он самый, во всем своем великолепии. Я отпрянула назад.

– Так, хорошо… – удовлетворенно сказал де Ла Фер. – Я вижу, Вы меня узнали.

– Граф де Ла Фер! – я постаралась отодвинуться подальше, но стена не пустила.

– Да, миледи, граф де Ла Фер, который пришел с того света нарочно для того, чтобы иметь удовольствие Вас видеть. Так сядемте же и поговорим, как выражается господин кардинал.

Как выражается господин кардинал? Де Ла Фер в одежде мушкетера, значит, он входит в состав роты де Тревиля, значит, он был здесь и, судя по его словам, слышал наш разговор.

Я молча села.

– Вы демон, посланный на землю! – патетически начал мой супруг.

Ну что я говорила? Человек не меняется. Ума у графа не прибавилось, он такой же благородный человек. Держу пари, после моей смерти он даже пальцем не шевельнул, чтобы узнать, за что у меня на плече оказалось клеймо. Раньше я была божеством, он поменял плюс на минус, я стала демоном. Опять ничего человеческого. Как всегда.