Да. Нет. Не знаю

– Все равно, – улыбался Георгий Константинович, – найди Коротича. Вы же товарищи?

– Ну, – ворчала девушка.

– Вот и найди.

* * *

Отцовскую просьбу Аурика пропустила мимо ушей. Делать ей нечего. Исчез и исчез – скатертью дорога. Захочет – объявится. Никуда не денется! А не объявится – еще лучше. В сентябре все равно увижу. А пока лето – нужно получать удовольствие на полную катушку! Весь август. Потом будет некогда. Начнется учеба – не до того…

Вот Аурика и старалась изо всех сил, легко отзываясь на традиционное: «Хорошая погода, не правда ли?» Щедро раздавала номер своего телефона, принимала приглашения в кино, на прогулку, с готовностью отвечала на рукопожатия, доверчиво открывала губы для поцелуев и пару раз даже отправлялась в гости к плохо известным молодым людям, прихватив с собой для безопасности двух бывших одноклассниц, оставшихся коротать лето в городе.

И оба раза Аурика Одобеску сбегала из гостей в самый неподходящий момент по нескольким причинам: во-первых, ей, как правило, доставался ухажер по остаточному принципу – на тебе, боже, что мне негоже, а, во-вторых, – ему точно не до беседы: он сразу, без объяснений, попытался перейти к «главному». Про то, как выглядит это «главное», девушка догадывалась. Но она так не хотела. Ей противно: чужой дом, смятая постель и вместо скатерти – газета, на которой разложено скудное угощение.

– Ну что ты носишься со своей девственностью, как с писаной торбой! – посмеивались над ней ее бывшие одноклассницы. – Ты зачем сюда поехала? Чай пить?

– Я так не могу, – пожимала плечами Аурика.

– Тогда зачем? – недоумевали девицы и щедро делились друг с другом подробностями вчерашней ночи. – Зря ты ушла, – сочувствовали они Аурике, самонадеянно считая ее наивной дурочкой, избалованной папиной дочкой.

– Больше не пойду, – зарекалась их одноклассница, но уже к вечеру наряжалась «на охоту».

– Какая красавица, – шептала Глаша ей вслед и запирала дверь на все замки.

– Это-то меня и тревожит, – огорчался Георгий Константинович и отправлялся к себе. Ему не до Глаши: перед ним не законченная с Коротичем шахматная партия, из суеверных соображений оставленная на доске до возвращения Миши – вдруг вернется! Но неожиданно, буквально через два часа, вернулась Аурика: брови сдвинуты, выражение лица кислое, от быстрой ходьбы испарина на высоком лбу.

– Ты рано сегодня, – вышел ей навстречу Одобеску, услышавший знакомую поступь. – Свидание отменяется?

– Нет, – скупо ответила девушка и прокричала Глаше, чтобы набрала ванну.

Георгий Константинович больше не задавал никаких лишних вопросов и снова прятался у себя, чтобы не попасться под руку явно чем-то недовольной Аурике.

«Что происходит?» – тревожился Одобеску, на цыпочках подкрадываясь к дверям в ванную, как будто по шуму льющейся воды можно догадаться, что именно. «Душно на улице», – подсказывала ему Глаша и робко гладила руку Георгия Константиновича, а потом, испугавшись собственной смелости, отдергивала свою и прятала ее в кармане фартука. «Наверное», – шептал встревоженный отец, в глубине души понимая, что дело совсем не в этом.

Через какое-то время Аурика вышла из ванной с угрюмым лицом. Решительно подошла к окну, раздвинула шторы, сощурилась от света и снова задернула их, наслаждаясь искусственным полумраком гостиной. «Так мне и надо!» – размышляла девушка и с особым сладострастием страдалицы вспоминала детали сегодняшней встречи у памятника Пушкину, где она обычно встречалась со своими одноклассницами перед тем, как пуститься в ежевечернее странствие в поисках удовольствий. «Сомнительных удовольствий», – честно призналась себе Аурика, но внутри что-то предательски екнуло, и она добавила: «Чертовски соблазнительных удовольствий».

Своих приятельниц Аурика увидела сразу же, удовлетворенно отметив, что те стоят в окружении трех молодых людей пижонского типа. Издалека они показались ей воплощением мужественности и стиля. Отметив, что компания обратила на нее внимание, девушка радостно помахала им рукой и, втянув живот, чтобы казаться стройнее, направилась в их сторону.

– А вот и наш «крейсер «Аврора», – поприветствовал ее один из трех парней, оценивающе глядя на ее высокую грудь. – Что киль, что корма, – подмигнул он товарищам и протянул девушке руку, явно воодушевленный развязным хихиканьем ее подружек.

– Семен, – представился он оторопевшей Аурике и с силой потянул ее на себя.

За пять секунд компания оказалась разбита на парочки, о чем свидетельствовали быстрые и не в меру бурные объятия молодых людей. Аурика, оскорбленная приемом, с недоумением посмотрела на подруг, но ничего, кроме подленького злорадства, в их глазах не увидела.

– Как там тебя? – обратился к ней один из трех парней, имя которого девушке пока не было известно. – Ты, часом, не еврейка? А то – похоже.

Аурика, плохо понимая, что происходит, злобно поинтересовалась:

– А что? Есть какая-то разница?

– А нам – что еврейка, что грузинка, лишь цела бы серединка! – схохмил Семен, вызвав приступ хохота у своих товарищей, и обнял Аурику таким образом, что его правая рука снизу коснулась ее груди. – Ого! Что-то есть!

Девушка спокойно отвела руку молодого человека и, не отрывая глаз от подруг, с вызовом переспросила:

– Подержаться не за что?

Девчонки с пониманием переглянулись и хором зачирикали, противно растягивая слова:

– Аури-и-ика, ну, что-о-о ты-ы-ы! Ну, пусть ма-а-а-льчик потро-о-огает. Тебе что-о-о-о? Жа-а-алко?

Одобеску вытаращила глаза на бывших (это она сразу же решила) подруг и быстро нашлась, что ответить:

– А мальчику плохо не станет?

– Мальчику станет хорошо, – ответил за них Семен и ущипнул Аурику за попу.

От неожиданности она взвизгнула и залепила хаму затрещину.

– Ты что? Сдурела? – зашипел Семен и так сжал ее руку, что его собственные пальцы побелели от напряжения. Он явно был разгневан: знакомство приобретало какой-то неожиданно агрессивный оборот. – Ты чё руками-то машешь, корова?

– Отпусти руки, сволочь! – вошла в раж Аурика и, колыхнув грудью, прошипела ему прямо в лицо: – Руки отпусти, я сказала.

Семен, заметив, что на них обращают внимание, попробовал обернуть все в шутку и, в очередной раз подмигнув товарищам, агрессивно обнял девушку и со всхлипом впился в ее губы.

– Горько! – мяукнули две дуры и прижались к кавалерам, посчитав инцидент исчерпанным. – Мы же говорили, поедет. Поломается – и поедет.

– Сволочь! – еле выдохнула Аурика и попробовала вырваться из стальных объятий.

– Какие мы грозные, – прищурился Семен и поцокал языком. По его выражению лица стало понятно, что он сдаваться не собирается. – Повторим?

Аурика дернулась, тот сжал ее еще сильнее и подтолкнул сзади, демонстрируя свою готовность с боем взять неприступную крепость. Почувствовав, как напряглось его мужское достоинство, девушка на ходу сменила тактику и сама прижалась к нему.

– Ну, вот, – ослабил хватку Семен, – теперь хорошая девочка.

– Я вообще хорошая девочка, – прошептала Аурика и повернулась к нему лицом, облизывая губы.