Даева
Шрифт:
– К Богдану Ильичу, – ответил ему кто-то.
– А, к Франкенштейну! – ухмыльнулся он.
***
Что со мной происходит? Галлюцинация? Что, опять звонить Марго? Нет, не хочу… Ну не мог же тот, в кафе, который чили искал, бросить мне в пиво какую-то гадость? Я все-таки не лох чилийский!
Разум пытался реставрировать разрушенный видением мир.
А может, меня загипнотизировали? Как Степу Лиходеева? Это уже лучше. Я пытался вспомнить, что такое психокинез… Или все-таки Боря прав? Психотронное Оружие!
Что
***
Я стоял на площадке третьего этажа перед закрытой дверью, из-под которой выбивалась полоска света. Посмотрел на часы – 17:33. Где-то на улице выла собака. За дверью слышался какой-то шум. Я поднес было руку, чтобы постучать в дверь, но остановился. Вдруг возникла слабость, от которой задрожали колени, и чтобы не упасть, я оперся о дверь. Она под моим весом распахнулась, и я ввалился в комнату.
Глава 8.
– Московское время 19 часов, – сообщил низкий мужской голос. – Вы проспали полтора часа.
– Где я? – Глаза было не открыть, словно веки приклеили скотчем.
– Не хочу вас травмировать ответом, – произнес тот же голос. – Сейчас сниму повязку…
Ага. Это был не скотч. Обычное мокрое полотенце на глазах. Кстати, левый почему-то болел.
– Так где я? – я, наконец, продрал глаза и тут же зажмурился: яркий свет от настольной лампы был направлен на меня.
– В морге. Только не делайте поспешных выводов! Вы упали и ударились. У вас может быть ретроградная амнезия, и вы не помните последних событий.
Амнезии, которую предсказывал Богдан Ильич, патологоанатом морга, у меня не было. А жаль! Кое-что мне бы хотелось забыть…
Сном это явно не назовешь. Какой-то провал в небытие. Вначале я упал в обморок, а затем заснул. Любезный доктор уложил меня на кушетку, где я и провалялся полтора часа. Сон без снов. Затем он напоил меня чаем, придавшем немного сил, и я напомнил ему, что пришел поговорить о Шималовой. Разумеется, о видениях, после которых я упал в обморок, я не упоминал.
Патанатом, как и говорил Борис, выглядел впечатляюще: высокий, худой, с лысой крупной головой. Густая борода его была растрепана. А глубоко посаженные карие глаза блестели за стеклами очков.
Я понимаю, почему санитары обзывали его Франкенштейном… Впрочем, внешность, как это часто бывает, оказалась обманчивой. Доктор был добр и гостеприимен.
Богдан Ильич рассказал мне о результатах вскрытия, но я уже знал от Бориса, что основной причиной смерти была не травма, а странное кровоизлияние, случившееся у нее, видимо, в тот момент, когда она была на собрании секты. Но мне нужны были подробности.
– А упала она прямо там? – поинтересовался я у него. – В зале?
– Видите ли… – как-то нерешительно начал доктор, словно подбирая слова. – Факты говорят о том, что упала она на улице… Упала навзничь, назад, и основной удар пришелся на затылок, вот сюда.
И он постучал пальцами по своей лысой голове. Я мысленно постучал по дереву.
– А что за факты? – поинтересовался я.
– Во-первых, частицы асфальта, обнаруженные в ране на затылке.
Во-вторых, по сопроводительным документам, доставили ее с улицы. И в-третьих, – Богдан Ильич очень внимательно посмотрел на меня, – я сходил в тот переулок, где ее нашли, и обнаружил там кровь… группа, совпадает с группой умершей…– Ну, значит, все и произошло в том злосчастном переулке… – согласился я, аура там плохая…
– Это если исходить из того, что она вначале вышла на улицу, а потом нарушилась… – остановил меня доктор.
– Что она сделала? – переспросил я.
– Извините за сленг. «Нарушилась» – значит, у нее произошло нарушение мозгового кровообращения. Например, инсульт, кровоизлияние… – пояснил патанатом.
– Да, – кивнул я, – я как раз и говорил, что она… как там? Нарушилась на улице…
– Увы, нет! – с сожалением в голосе произнес доктор. – Я нашел пару видеозаписей с этого сеанса, они есть в интернете…
– И?.. – Я вновь стал ощущать тревогу, заставлявшую сердце биться быстрее.
– И увидел, что нарушилась она прямо там, в зале! – Богдан Ильич смотрел на меня, не мигая. – Это хорошо заметно. Она вскакивает, затем кричит, хватается за голову и оседает на пол…
Я вздрогнул, потому что прямо под окнами вдруг громко завыла собака. Вот, черт!
– К ней бросается девушка, потом еще кто-то… – продолжал патанатом, не обращая внимания на внешние звуки. – И даже на видео ясно, что она… – он на мгновение замолчал. – Мертва!
Я скрестил руки на груди. В неярком свете настольной лампы доктор-патологоанатом выглядел зловеще.
– Но затем произошло, по меньшей мере, невозможное! – продолжал Богдан Ильич, глядя на меня исподлобья. – Эта женщина вскочила и побежала к выходу…
Мне вдруг представилась картина: курица, которой отрубили голову, бежит и машет крыльями… Тьфу ты, воображение!
– Мертвая женщина побежала к выходу, – эхом повторил я за ним, покачав головой.
Все рехнулись! – пронеслась у меня мысль. И Борис, и патанатом, и… и я, собственной персоной!
Теперь доктор скрестил руки на груди, вздохнул и откинулся на спинку старого стула. В наступившей тишине я пытался найти логическое объяснение услышанному. Или он спятил, или он врет. Других идей у меня не было.
– Скажите, – осторожно обратился я к нему. – А вы со всеми своими э-э, пациентами, – нашелся я, – такой внимательный? Ну, на место обнаружения тела сходили, видео в сети разыскали…
– Разумеется, нет! – мрачно усмехнулся он. – Только в исключительных случаях. Когда кровоизлияние происходит в очень определенный участок мозга.
– Центр души! – провозгласил я несколько иронично.
Доктор посмотрел на меня с интересом. Затем встал, походил по комнате, заложив руки за спину, и заговорил:
– Я бы отдал остаток своей жизни, чтобы найти этот центр. Увидеть в микроскоп некое скопление клеток, связанных между собой и образующих место, где локализуется у человека его душа. У меня есть для этого веские причины… И мне почему-то кажется, что вы мне можете в этом помочь.
Я на мгновение прикрыл глаза. Это был второй человек за эти два дня, которому кажется, что я могу ему помочь!