Дахштайн

Грегор помнил свой визит в Прагу пару сотен лет назад. Те же улочки, та же брусчатка. Конские копыта, то тут, то там цокающие по мостовым. Пышные юбки дам и высокие цилиндры джентльменов. Пахнет свежестью реки. Чуть выше от нее – выпечкой и навозом. Лишь дома тогда стояли без макияжа: немного бледнее, без налета реконструкции.

Орден. Кардинал-епископ чувствовал, что меняется. Старость, а затем и смерть уже дышали в затылок. Он должен успеть сделать еще несколько вещей, перед тем как отправится в геенну огненную. Ниотинский осознавал, что никакие молитвы и покаяния не отменят того факта, что он любил демона, поэтому Рай для него давно закрыт. Если Лилит не оставит его одного в Аду, возможно, там будет не так уж плохо. В оправдание Дьявола следует сказать, что до сих пор кардинал выслушивал лишь одну сторону: все священные книги написаны под руководством Бога. Мемуары Люцифера же оставались неизданным черновиком.

Главными в списке важных дел значились: не допустить срыва печати на вратах, чтобы сравнительное равновесие в мире удерживалось как можно дольше, и найти Лилит. Третьим пунктом шел Орден. Выбрать и подготовить себе замену в ближайшие годы – еще одна головная боль Ниотинского.

Кардинал миновал две малостранские мостовые башни на левом берегу Влтавы и ступил на Карлов мост, утонувший в тумане. Впереди прогуливались редкие пары, из-за плохой видимости казавшиеся чьими-то забытыми воспоминаниями. Почерневшие от влаги и времени статуи укоризненно взирали на Ниотинского с обеих сторон моста, словно читали его мысли. Ровно тридцать скульптур. Они изображали почитаемых чешских святых и легендарных личностей.

Остановившись возле Святого Вацлава, покровителя Чехии и защитника Праги, кардинал перекрестился, поклонившись. То же самое он проделал, приблизившись к четырнадцатой справа статуе Святого Вита, в ногах которого сидели львы. Его очень почитали в Риме. Вит был двенадцатилетним сыном сенатора-язычника из Сицилии. Мальчика убили за веру. Из уроков истории жители Чехии знали, что в Средние века часть мощей Вита подарили князю Вацлаву, с тех пор считалось, что святой стал покровителем Богемии. Но никто даже и представить не мог, что в Риме до сих пор использовали останки Вита в обрядах экзорцизма. Они помогали, но, к сожалению, только с бесами и слабыми демонами.

Миновав мост, Грегор двинулся вдоль набережной, вдыхая холодный запах бурной Влтавы и глинтвейна, которым всегда благоухал город в зимнее время. Вскоре он снова свернул на узкую улочку. По ней как раз разлилась мелодия колокола на костеле поблизости.

Подойдя к дверям Дома Фауста, Ниотинский заметил в окнах приглушенный свет. Кардинал предположил, что Элишка и Филипп уже внутри. Он подал знак рукой, и хранители остались снаружи, а он поспешил войти.

Молодая ведьма как раз плюхнулась на софу у входа, держа в руках небольшую стеклянную банку. В ней темнела засушенная трава, взглянув на которую Грегор скривился, примерно представляя по очертаниям, что там за гербарий.

Филипп был застигнут в тот момент, когда ползал на коленях по полу. Грегор заметил одну странность, которая сразу бросилась в глаза. Руки парня были скрыты тонкими кожаными перчатками. В пальцах правой руки что-то блеснуло, когда Фил обернулся на звук шагов.

– Что ты делаешь? – резко спросил Ниотинский.

У него уже появились догадки, но хотелось бы услышать подтверждение от друга Дэниэля. Фил потер бровь, похлопал себя по карманам, словно по привычке. Однако кардинал заметил, что Митсон в этот момент положил в один из них крест с серьги Дэна.

– Ищу тайник Фауста, естественно, – сарказм в голосе Филиппа можно было разливать по бутылкам и продавать как специи к разговорам.

«Ну, естественно. Так дом сразу его и откроет», – насмешливо подумал Грегор. Он приблизился и навис над Филиппом. Губы Ниотинского растянулись в жесткой усмешке.

– С чего ты решил, что Дэн не забрал с собой его содержимое?

Фил замялся, но ответил:

– Там есть вещь, которую он бы не взял впопыхах.

– То есть дневник и гримуары Фауста тебя не интересуют, но нужно что-то другое? Что это? – потребовал ответа кардинал.

Грегор специально выводил мальчишку из себя, надеясь, что тот в сердцах сболтнет хоть что-то стоящее. Митсон встал, сжав руки в кулаки.

– Найду – объясню, – огрызнулся парень. – Это не угрожает жизни потомка и никак не поможет в его поисках.

На последних словах он запнулся и покраснел. Стиснутые челюсти выдавали напряжение.

«Либо врет, либо мучится чувством вины», – подумал Ниотинский, стервятником рассматривая Фила. Его пальцы мелко подрагивали, поэтому Грегор скрестил руки на груди.

– Можно я уже объясню, зачем мы здесь? – встряла Элишка, помахав рукой с софы, чтобы привлечь внимание.

Филипп и Грегор перестали обмениваться злыми взглядами, повернувшись к девушке.

– На третьем этаже есть комната с кругом призыва.

– Нет! – сразу отрезал Ниотинский.

Чернова вскочила с софы, оставив на ней банку. Глаза ведьмы сверкали, рот был приоткрыт так, что видны зубы. Она нервно и быстро прокручивала широкое кольцо на указательном пальце.

– Выслушайте меня! – ведьма топнула ногой от возмущения. – Призыв – только второй вариант, но у меня есть и первый. Я войду в круг. При себе я храню волосы потомка, его личные вещи и средства для того, чтобы погрузиться в транс. Я смогу увидеть если не Дэна, то хотя бы место, где он находится.

Она подняла банку с софы и потрясла содержимым.

– Если у вас нет других предложений, я пошла скручивать косяк.

Все для себя решив и успокоившись, ведьма ухмыльнулась и, подмигнув Филу, направилась в кухню. Ниотинский промолчал, но отправился следом за ней. Если бы девчонка знала, что он сделал с Дженой, с ее темпераментом, выцарапала бы ему глаза.

– Что там у тебя?

Элишка отвинтила металлическую крышку и высыпала содержимое на разделочную доску.

– Аманита, каннабис и спинулум [45] ? – Грегор поморщился.

45

Мухомор красный (лат. Amanita muscaria) – ядовит, обладает психоактивными свойствами. Мусцил, выделяемый при сушке, обладает седативно-гипнотическим, диссоциативным эффектом. Смертельная доза для человека – примерно 15 шляпок.

Конопля посевная (лат. Cannabis sativa). Растение сушат целиком и потом измельчают. Считается «легким наркотиком».

Плаун (лат. Spinulum) – растение содержит ликоподий, который ядовит, парализует двигательные нервы.

– Не сомневалась, что вы знаете эти растения.

– Зачем спинулум?

– При видениях тело довольно подвижно, а мне нужно оставаться в черте круга, иначе ничего не выйдет.

Измельчив сушеные растения до мелких крошек рукояткой складного охотничьего ножа, ведьма вытащила заготовку сигаретного папируса. Убрала из него фильтр и со знанием дела принялась скручивать опасную «папиросу».

– Ты так уже когда-нибудь делала? – с беспокойством спросил Фил.

Он стоял, привалившись к арке при входе на кухню, и наблюдал за манипуляциями ведьмы. Девушка обернулась и прямо встретила его взгляд. Чуть пожав плечами, Элишка легко улыбнулась:

– Делала, но не с таким составом и под руководством Джены.

Ниотинский слегка дернулся при упоминании Хокс, но промолчал. Рано или поздно нужно будет рассказать Элишке о ней. Возможно, она захочет навестить ее в Богнице. Грегор очень давно был знаком с Дженой и одно время считал ее если не другом, то союзником в борьбе против зла. После событий в ботеле Хокс заболела. Наложенные чары, сплетясь друг с другом, повредили ведьме рассудок. Служители Ордена позаботились о Джене и устроили ее в психиатрическую лечебницу Богнице в Праге. Ниотинский надеялся, что спустя время она поправится. Хотя и не отрицал тот факт, что Хокс помешалась еще раньше, когда хотела выпустить всю кровь потомку Фауста для возрождения ведьмовской силы.