Даламар Темный

Услышать эти слова, произнесённые голосом Ираниалы, было всё равно, что услышать предвестие ужасной гибели. Ведь она была Провидцем…

И она предвидела свою собственную смерть. O боги! Моя Ираниала! Я погибну, сказала она в тот день, который, как она знала, был днём её смерти. Я умру!

— Мир умрет!

Так сказал голос, который не был голосом Ираниалы, но был очень на него похож. Голос Ока Дракона внезапно стал насмешливым.

— О чём ты задумался, король эльфов? О своей давно умершей королеве? Как ты можешь думать о ней, когда другая королева, Тёмная Повелительница, стоит на твоём пороге, готовая разрушить твоё королевство и сделать из твоих эльфов самых несчастных и презираемых рабов; мужчины будут прислуживать в армии, женщин сделают шлюхами, а детьми накормят прислужников Такхизис?

Лорак перестал дрожать и снова пристально посмотрел на Око.

Она стояла в кристаллической плоскости Ока Дракона, женщина, высокая и стройная, та, чьи глаза были для него руководящим светом, сердце которой хранило его любовь, тело которой выносило и произвело на свет дочь такой редкой красоты, ради которой поэты придумывали новые эпитеты, чтобы иметь возможность рассказать о её изяществе и очаровании.

А потом он увидел в шаре свою дочь, его Эльхану Звёздный Ветер, стоящую на носу Крыльев Эли, его флагмана, его гордости. Солёные ветры откинули назад её волосы, тёмный вымпел на фоне свинцового неба. Она подняла руку, чтобы прикрыть глаза, глядя на бесконечный горизонт.

Уничтожена! Она погибла!

Его сердце сжалось, вырываясь из груди, и он увидел весь флот позади флагмана, рассеявшимся и заблудившимся. Ветер ревел в парусах.

Мир уничтожен! Об этом пел ветер, так говорил голос в Оке Дракона.

— Нет, — закричал король, отшатываясь от шара, но не отрывая от него рук. — Не показывай мне тёмные видения! Выполни свои обещания, которыми соблазнил меня!

Зелёный свет пульсировал, сердце и разум, бьющиеся в камне, касались его и отступали, затем касались снова.

— Очень хорошо. Ты долго лелеял свои мечты, король Эльфов, и я здесь для того, чтобы осуществить их. Теперь слушай меня внимательно! То о чём ты мечтал, сбудется и я позабочусь об этом. Тебе надо только заснуть.

Только заснуть. Лорак придвинулся ближе к хрустальному шару, позволяя зелёному свечению коснуться своего разума. Только заснуть. Он закрыл глаза, но всё же видел пульсирующий свет.

— Теперь ты должен довериться мне, король эльфов. Ты должен доверять мне так же, как я доверял тебе.

Дрожь воспоминаний прошла через мозг Лорака, сквозь зелёный свет и сквозь разум, управляющий им.

— Спи, Лорак Каладон. Помечтай о мире, который спасёшь, помечтай о своих эльфах. Ах, спи, король эльфов.

— Кто ты? — прошептал Лорак.

Разумом и сердцем он почувствовал, что кто-то улыбнулся ему. Теплота наполнила его и ему показалось, что он сидит в саду в первый день весны, когда ветерок так пахнет ароматом пробуждения мира. Он почувствовал, как его сердце бьётся в одном ритме с пульсацией зелёного света.

— Я тот, кто спасет твое уничтоженное королевство, король эльфов!

До сих пор Лорак Каладон побаивался напрямую общаться с разумом, заключённым в Оке Дракона, опасаясь собственной магией разрушить или повредить заключённые в нём чары. В конце концов это был артефакт из Истара, даже более древний, чем сам Король-Жрец. Однако, он осмеливался теперь делать то, что никогда не осмеливался делать прежде, о чём предостерегал весь его опыт и мудрость прожитых лет: не прикасайся к магии такой вещи, как это Око Дракона. Не делай это, если не уверен, что сможешь управлять им…

Он коснулся магии шара и так как его руки лежали на его поверхности, она пробежала по его телу нетерпеливо и быстро.

— Я твой, сказал шар, как женщина в постели любимого, как берег морским волнам.

— Ты мой, — шептал король эльфов и его потемневшее лицо светилось болезненным зелёным светом.

Зелёным и болезненным…, но когда он видел своё отражение в шаре, он видел себя не столь страшным, он не видел, что его лицо больше похоже на зловещий череп. Когда он видел себя в шаре, Король Лорак Каладон видел молодого воина, перепоясанного блистающим мечом, короля спасающего страну, отца, спасающего своих детей от тёмных ужасов ночи. Солдат Эли, Светоносного Паладайна!

В Оке Дракона, в своём сознании, король поднимал к небу свой меч и сияние всех звёзд отражалось на поверхности клинка.

Под его руками шар изменился в размерах, вырастая так, что руки короля раздвинулись на поверхности шара, как бы обнимая его. В шаре он видел себя золотым воином, стоящим в сердце своего королевства. В его видении он видел леса и поля, деревья прекрасных форм, выращенные эльфами из Дома Создателей Крон, чья кровь была полна духом самой природы. Он видел, как могущественный Тон-Талас впадал в море, пробегая мимо городов и селений. В Сильваносте, драгоценном камне на груди Земель Сильвана, храмы Богов, вокруг Сада Астарин, сияли жемчужно-белым в солнечном свете. Его сердце переполнилось любовью и Лорак Каладон закричал:

— Мы — дети богов! Мы — их первенцы, их возлюбленный народ! Мы — те, какими хотели бы Боги видеть всех смертных мира, и мы больше всех заслуживаем их любви!

Он кричал это, этот золотой воин, и никогда не задавался вопросом, был ли он прав. Как он мог не быть? Столетиями накопленные знания передали ему это кредо, и всю свою жизнь он наблюдал за доказательствами этого.

— За Земли Сильвана! — кричал воин и его жёлтые волосы развевались на ветру.

Позади него, там где он не видел, в самом крошечном углу его видения, его мечты о спасении, пульсировала небольшая тень, как первое маленькое пятно болезни на легком молодой королевы. Невидимое, неощущаемое, оно тем не менее было там и спокойно убивало.

В Звёздной Башне король эльфов запрокинул голову и завыл так громко, что услышали Боги. Его крик отразился эхом от стен как гром. И так долго он кричал, что его горло стало кровоточить и он мог просто захлебнуться в собственной крови.

Из шара вылетел дракон, расправив широкие крылья и блистая клыками, тот, кто был заточен в нём со времён славы Истара, тот, который наблюдал как Король-Жрец планировал стать богом, тот, кто нашёл путь к спасению от Катаклизма, завладев разумом молодого волшебника. Он слышал, как Такхизис призвала своих драконов. Как огонь пробежал по его жилам этот призыв. — Проснитесь! Проснитесь! Проснитесь, мои драконы! — Но, заколдованный и заточенный в хрустальной тюрьме, Губитель оставался пойманным в ловушку.

Прикосновение разума рептилии, холодного и равнодушного, заморозило разум Лорака и обездвижило его руки. Он не мог кричать. Он не мог дышать. Он чувствовал, как этот разум скручивает его, как змея скручивает тело ребёнка. В его сердце не осталось ни одной молитвы. Страх отогнал веру. Его душа заледенела, магия в нём корчилась как что-то умирающее.

И затем — молниеносно — разум дракона оставил его, власть чудовища ослабла. Лорак вздохнул, но только один раз. На смену прежнему пришёл другой разум, более сильный, чем разум Губителя и не было никакого шанса освободиться от него. Слишком поздно, он знал это. Он открыл магию шара и это было похоже на открытие какой-то ужасной двери.