Далекие королевства

Конечно, не все было гладко в нашей жизни. Возникали и проблемы, и нелепые случайности: то Диосе растягивала связки, то у Эмили прихватывало животик, да еще пропал небольшой грузовой корабль, шедший из Северных земель. К тому же Янош, уходя, оставил после себя немало наших с ним общих врагов. Однако какое-то время они ничего не предпринимали, ограничиваясь лишь злобным перешептыванием.

Конечно, уже тогда можно было разглядеть признаки грозного будущего, но все были убаюканы сладостными мечтами о богатствах, которые вот-вот должны были политься на нас из Далеких Королевств.

В том году скверно прошла церемония Каменного поцелуя. В наказуемые уголовники воскресители выбрали изголодавшегося бедолагу, пойманного на воровстве, и потому, будучи сплющенным между двумя древними камнями, он испустил лишь малую струйку крови, которой, согласно ритуалу, и благословлялся грядущий урожай.

Затем один за другим пролетели несколько ураганов с ливнем, молниями и громом, заставлявшими собак и ящеров тревожно завывать. После этого закаты солнца стали зловеще красными, а тучи на небе принимали жуткие формы.

Поползли слухи. Рассказывали, что вторая экспедиция умудрилась уже несколько раз заблудиться, что Янош перессорился со своими офицерами, что в городе кто-то усиленно занимается черной магией с сексуальными целями. И если россказням о Яноше можно было не верить, то наши купцы привозили достоверную информацию о том, что зашевелились ликантиане, увеличили свое войско и все громче стали говорить о восстановлении той огромной стены, которую разрушили ориссиане, нанеся им поражение. Но в моем окружении по-прежнему не придавали этим слухам большого значения, лишь лениво обсуждая их в тавернах. Стало также известно, что над храмом Воскрешения поднимаются странные дымы. Я расспрашивал об этом Рали, но ее шпионка могла лишь сообщить, что воскресители по-прежнему в состоянии вражды, но только их разбирательства проходят в укромных уголках, за толстыми дверями, где присутствие какой-нибудь поломойки считалось бы подозрительным.

И тут начали возвращаться первые члены экспедиции Яноша, принося с собой неприятные новости. Выяснилось, если верить им, что Янош оказался весьма своенравным руководителем, который считается только с собственным мнением, а тех, кто высказывается против, публично высмеивает. Сообщалось, что экспедиция не только несколько раз сбивалась с пути, но и до сих пор не может найти правильной дороги, теряя обоз, лошадей и людей под набегами коварных кочевников. Все это можно было бы счесть и чепухой, поскольку возвратившиеся были людьми, известными своей бестолковостью и трусостью, пустившимися в поход в предвкушении легкой славы.

Кассини, однако, решил воспользоваться предоставившимся шансом и вновь замелькал то тут, то там, понося Яноша и всячески его пороча. Из своих щелей полезли его сторонники, и вскоре он осмелел настолько, что даже стал выступать с публичными речами.

В этом году он даже помогал Джениндеру в церемонии вызывания дождя, позванивая в колокольчики, изображающие падение капель, пока Джениндер перерезал горло упитанному тельцу. И дождь пошел по расписанию. Да вот только не прекращался. Он шел и шел сутками, не теряя силы. Скоро невозможно было отличить день от ночи, и, как все жители Ориссы, мы тоже забились в дом, прислушиваясь к ливню, барабанящему по крыше. Резко похолодало, и нам приходилось постоянно поддерживать огонь в очагах, и потому вскоре сказалась нехватка топлива. В постоянной сырости бурно разрасталась зеленая плесень, пожирая вещи и продукты. Воскресители заклинаниями прекратили осадки, но не успели избавиться от этой напасти, как изо всех щелей поперли на нас миллионы кусачих муравьев. Чесотка от их укусов доводила всех до сумасшествия. Люди только и были заняты тем, что постоянно стряхивали их со стен, с себя, с детей.

Но все эти неприятности отступили на второй план, когда внезапно наступила угроза резкого подъема воды в реке. Из ныне живущих никто не помнил сильных наводнений, но у подножий гор, далеко отстоящих от берега, сохранялись древние отметины на камнях, которых достигала вода, свидетельствующие, что некогда уже случалось подобное ужасное бедствие, несшее разрушения и гибель людям. Когда река, превратившаяся в бурный мутный поток, несущий деревья и обломки построек, стала проявлять характер, в городе началась паника.

Посовещавшись с воскресителями, магистрат назначил уголовника для жертвоприношения — малого, который, явно свихнувшись, умертвил жену и детей и поджарил их, чтобы съесть. Всем жителям было приказано собраться у места священного жертвоприношения. Сгорбившись под вновь пошедшим дождем, мы, промокшие и несчастные, вынуждены были выслушивать растянувшиеся, казалось, на вечность молитвы, которые творили Джениндер с Кассини в окружении большой группы воскресителей. Гэмелен отсутствовал, что говорило о многом. Зато присутствовал старый мошенник Превотант, что тоже говорило о многом. Вся церемония проходила из рук вон плохо: благовония никак не хотели куриться, а когда преступника связали, узлы развязались сами собой. Бедняга закричал, заметался, и тут все поняли, что обездвиживающий напиток, который ему дали, не действует. Все происходящее не обещало для Ориссы ничего хорошего и только напугало людей. Никто даже не рассмеялся, когда Джениндер, пытаясь утихомирить жертву, упал в грязь. Кое-кто просто жалел парня. Перешептывались, что, мол, он сошел с ума от этого дождя и разве не воскресители виноваты в том, что вызвали слишком много воды?

И тут к бедолаге подошел Кассини и ударил его по голове поленом. Он и Джениндер схватили жертву за руки и за ноги и без дальнейших церемоний швырнули его в реку. И все отправились домой в злобе на городские власти и воскресителей.

Никто не удивился, что жертвоприношение не помогло — уровень воды в реке продолжал подниматься. Пришлось взяться за дело. Я вместе с остальными, чья жизнь и торговля зависели от воды, принялся освобождать склады, грузить товар на лодки и перевозить подальше, на большие суда. Когда я вечером вернулся домой, вода уже врывалась в склады.

Диосе растолкала меня на рассвете.

— Что случилось? — спросил я, мгновенно проснувшись и вскочив. Такая привычка появилась у меня во время путешествий с Яношем и сохранилась по сей день. Диосе стояла у нашей кровати в белом халате, держа на руках вцепившуюся в нее Эмили. Диосе дрожала и была бледна как мел. У Эмили широко раскрылись глаза, как всегда, когда она собиралась плакать.

— Послушай, — вот все, что сказала Диосе.

Я услыхал отдаленный гром, нет, скорее, рев. И среди этого рева раздавался треск и скрежет, словно рушилось что-то большое. Я подбежал к окну, широко распахнул его. Звук стал громче, несмотря на то что и шум дождя усилился. Но было еще темно, да и дождь падал такой густой стеной, что я не мог разобрать, что же происходит. Сообразив, в чем дело, я повернулся к Диосе:

— Это река.

— Нас смоет? — испуганно спросила Диосе. До этого я еще ни разу не видел ее в таком страхе. Но вспомнил, что ей никогда не приходилось жить у столь большой реки.

— Ну что ты. Здесь мы в полной безопасности, — заверил я ее. — Мы живем достаточно высоко, досюда река разлиться не может.

Я переживал за причалы и склады, беспокоился за людей, которые жили у реки, но поделать все равно ничего не мог. Не бог же я, чтобы остановить наводнение! И потому я уложил жену и ребенка в постель, укутал их и обнял. Мы уснули. Когда настало утро, дождь прекратился, а первая мысль, посетившая меня после пробуждения, удивила: Эмили так и не заплакала.

Река у причалов вернулась почти в нормальное состояние. Ущерб был нанесен серьезный, но не настолько страшный, как я боялся. Было разрушено несколько причалов и складов, разбило несколько лодок и судов, но погибших было очень мало. Когда мы начали разбирать завалы, я подумал, что могло быть и хуже. Оглядев отметины, которых достигла вода, я выяснил, что она и наполовину не добралась до тех древних насечек.

Но я оказался одним из немногих, которых ситуация почти удовлетворяла. По пути домой я слышал ворчанье людей о том, что плохи дела в Ориссе. На мне была простая одежда, и шапка на голове скрывала рыжие волосы, так что меня не узнавали.