Далекое эхо

Верд, вздрогнув, убрал ноги с края обрыва и поджал колени к груди. В ребрах заныло, напомнив о недавней боли.

– Но почему он явился за мной? Можно было бы и сообразить, что никто из нас не знает, что видел Брилл, иначе мы бы взялись за него сразу после убийства Брилла.

Алекс вздохнул:

– К тому времени он слишком далеко зашел. Благодаря венкам Макфэдьена мы связали воедино два убийства, которые должны были выглядеть абсолютно несвязанными. Единственной его надеждой было выставить убийцей Макфэдьена. А ведь Макфэдьен не остановился бы на двоих? Он бы не успокоился, пока не прикончил бы всех четверых.

Верд грустно покачал головой:

– Какая чудовищная каша. Но почему он первым убил Зигги?

Алекс застонал:

– Это так просто и банально, что плакать хочется. Кажется, как раз перед объявлением о доследовании по старым делам, Лоусон запланировал провести отпуск в Штатах и уже заказал билеты.

Верд облизал губы:

– Так что с такой же легкостью этим первым мог оказаться я?

– Да, если бы он решил порыбачить в вашем краю.

Верд закрыл глаза и сложил ладони на коленях:

– А кстати, как насчет Зигги и Брилла? Удалось собрать доказательства по их убийствам?

– Боюсь, с этим хуже. Несмотря на тот факт, что Лоусон запел наконец, как пресловутая пташечка, у полиции нет доказательной базы, подтверждающей, что Брилла убил Лоусон. Он действовал очень и очень осторожно. Алиби у него нет, но сам он клянется, что в ту ночь был на озере. И если даже найдется свидетель, который скажет, что его автомобиля не было в ту ночь возле его собственного дома, это ничего не даст.

– Значит, он за это не ответит?

– Получается, что так. По шотландским законам признание должно быть подтверждено другими доказательствами до того, как предъявляется обвинение. Но копы в Глазго уже оставили в покое Элен и Джеки, что тоже неплохой результат.

Верд с досадой ударил ладонью по камню:

– А как же насчет Зигги? Что, полиции Сиэтла тоже нечего сказать?

– Почти нечего. Мы знаем, что Лоусон был в США за неделю до смерти Зигги. Предположительно, он рыбачил в Южной Калифорнии. Вот и все. Правда, когда он сдавал арендованный автомобиль, на спидометре оказалось примерно на две с половиной тысячи километров больше, чем обычно бывает при местных поездках.

Верд яростно пнул ногой камень:

– А это как раз дорога до Сиэтла и обратно. Правильно?

– Правильно. Но снова прямых улик нет. Лоусон слишком ловок, чтобы пользоваться кредитными карточками где-нибудь, кроме тех мест, где ему и положено быть. Карен говорит, что полиция Сиэтла предъявляла его фото для опознания на бензозаправках, в мотелях и так далее. Но пока безрезультатно.

– Поверить не могу, что он вновь отвертится от убийства, – сказал Верд.

– Я-то думал, ты веришь в правосудие, которое превыше людского?

– Божий суд не снимает с нас обязанности действовать в рамках морали, – на полном серьезе ответил Верд. – Одним из способов выражения нашей любви к ближнему служит защита людей от их собственных дурных порывов. Заключение преступников в тюрьму есть крайнее проявление того принципа.

– Уверен, там они чувствуют себя любимыми, – иронически заметил Алекс. – У Карен оказалась еще одна новость для нас. Они решили не предъявлять Лоусону обвинение в покушении на убийство в связи с нападением на тебя.

– Почему же нет, пес его забери? Я же говорил им, что готов приехать и свидетельствовать в суде.

Алекс выпрямился:

– Без Макфэдьена нет прямых доказательств, что тебя избивал именно Лоусон.

Верд вздохнул:

– А-а, ладно. По крайней мере, от убийства Рози он не отвертится. В общем, не так уж и важно, спросят с него за меня или нет. Знаешь, я ведь всегда гордился своим благоразумием в опасных ситуациях. – Он задумался. – Но в тот вечер, когда я вышел из твоего дома, куда оно девалось? Интересно, вел бы я себя с той же лихостью и идиотизмом, если бы знал, что у меня на хвосте даже не один, а двое.

– Скажи за это спасибо. Если бы Макфэдьен не шпионил за нами, мы никогда бы не смогли связать Лоусона и его автомобиль с местом преступления.

– До сих пор удивляюсь, что он не вмешался, когда Лоусон стал меня избивать, – с горечью произнес Верд.

– Может быть, его просто опередил Эрик Гамильтон, – вздохнул Алекс. – Полагаю, всего мы никогда не узнаем.

– Думаю, главное – что мы наконец-то получили ответ на вопрос, кто отнял жизнь у Рози, – сказал Верд. – Двадцать пять лет нас терзала эта заноза, и только теперь ее вытащили. Благодаря тебе нам удалось обезвредить яд, отравлявший нашу дружбу.

Алекс с любопытством посмотрел на него:

– Ты никогда не задумывался…

– Не был ли это кто-то из нас?

Алекс кивнул.

Верд понурил голову, размышляя:

– Я знал, что это не может быть Зигги. Он не интересовался женщинами и никогда даже не хотел от этого излечиться. У Брилла нервишки бы сдали, он бы обязательно проболтался. А ты, Алекс… Что ж, скажем так, что я не представлял, как бы ты смог доставить ее тело на Холлоу-Хилл. Ведь к тебе в руки ключи от «лендровера» тогда не попали.

Алекс был потрясен.

– И это единственная причина, по которой ты решил, что это не мог быть я?

Верд улыбнулся:

– Ты всегда был волевым и решал все самостоятельно. Ты умел сохранять хладнокровие в острых ситуациях, но когда уж взрывался, это было как извержение вулкана. Ты был очень увлечен этой девушкой… Буду честен с тобой: мне приходило это в голову. Но как только нам сказали, что на нее напали где-то еще, а потом бросили на холме, я понял, что это не можешь быть ты. Ты был спасен от подозрений отсутствием транспортных средств.

– Спасибо за откровенность, – обиделся Алекс.

– Ты спросил – я ответил. А кого подозревал ты?

У Алекса хватило совести смутиться.

– У меня мелькала мысль о тебе. Особенно когда ты обратился к Богу. Это походило на чувство вины. – Он посмотрел поверх деревьев на дальний горизонт, где горы сливались в единый гребень, окутанный синей дымкой. – Я часто думаю о том, насколько иной могла бы стать моя жизнь, если бы Рози приняла мое приглашение и пошла в тот вечер на нашу вечеринку. Она осталась бы жива. Так же, как Брилл и Зигги. И нашей дружбе ничего бы не угрожало. И каждый из нас не мучился бы виной.