Дальние берега времени

— А я все равно беспокоюсь.

Подкатившаяся сзади Хильда успела услышать только концовку разговора.

— Черт возьми, Данно, вы беспокоитесь, а я нервничаю. Может, хватит изводить себя? Не пора ли заняться делом?

Что ж, она была права. Но беспокоиться я не перестал. Человечество получило передышку, но я не надеялся, что она затянется надолго.

Разумеется, так и случилось.

Глава 49

Дела пошли хуже уже в ту же ночь.

Как обычно, после вечернего допроса, закончившегося в половине восьмого, Хильда ждала меня на выходе, но торопить не стала.

— Послушай, Данно, — сказала она то ли раздраженно, то ли смущенно. — Не хочешь ли ты пообедать без меня?

— Ну конечно, — ответил я, немало изумленный приглашением. — Если вы мне доверяете.

— Дело в другом, я просто немного устала. Давай обойдемся без споров, просто иди и обедай. И, послушай, я, наверное, пораньше лягу, так что увидимся утром.

Наверное, я снова почувствовал себя заключенным, у которого полное отступление от рутины вызывает законную тревогу. Но Пэт и Дэн У вовсе не удивились, когда увидели меня у порога своей квартиры.

— Вообще-то, — сказал Дэн У, — она недавно звонила мне и просила сопровождать тебя, если у нее не получится.

— Готовится к диализу, — добавила Пэт.

Я впервые услышал о диализе — Хильда ничего об этом не говорила.

— Так она больна? — Мне трудно было представить Хильду Моррис больной.

— Она всегда больна, Дэн. Эта Тепп неплохо поработала с ней. Ты вообще понимаешь, через что ей приходится проходить каждую ночь?

Я пожал плечами, и, пока мы ждали обед, Пэт ввела меня в курс дела. Аппетит от этого не улучшился. Я уже знал, что религиозная фанатичка по фамилии Тепп убила одного из Доков и подстрелила Хильду, после чего ее пристрелил Макланос. Но я не знал, насколько серьезно пострадала Хильда. От некоторых органов почти ничего не осталось — отсюда и диализ каждые две недели. Каждый вечер, рассказал Дэн, Хильду увозят в небольшую частную клинику, где ее вынимают из ящика с системой жизнеобеспечения и делают все то, что ей самой не под силу: проверяют катетер, убирают контейнеры с мочой и калом, проводят массаж, моют, кормят и укладывают на специальную кровать, ну и конечно, чистят зубы.

Не слишком веселая жизнь.

— Но все же лучше, — заметил Дэн, — чем никакой жизни. По крайней мере она может работать. — Он усмехнулся. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Пэт, ты уже сообщила ему новости?

Пэт потупилась.

— О, ну… просто Пэт-5 надоело сидеть дома с тремя малышами. Хочет вернуться на работу в обсерваторию. Ей там собираются устроить что-то вроде яслей, и Пита Шнеймана выгоняют из его кабинета, а он, естественно, недоволен.

— Да? — вежливо заметил я.

— Видишь ли, у Пэтрис может появиться немного свободного времени, и она говорит, что была бы не прочь приехать сюда ненадолго.

Я так и не донес до рта вилку с картофельным пюре.

— Это… было бы неплохо. Пэт улыбнулась.

— Неплохо? А как ты думаешь, Дэн, к кому она приезжает?

— Послушай, — твердо сказал Дэн У. — Не устраивай представлений. Поверь мне, ты сам этого хочешь. Когда Дэн Даннерман и Пэт Эдкок связывают свои судьбы, все получается отлично.

Ну, в этом я не сомневался. Как и не возражал против того, что сообщил мне об этом другой я.

Не стану утверждать, что меня не покалывали иголки вполне понятной ревности. Да и как без нее? Ревность и зависть в наших генах. Никогда еще ни один мужчина не оказывался в такой ситуации. Я не был к ней готов. Инстинкты кричали, что этот человек забрал мою женщину, отнял ее у меня. И что же мне делать? Удовольствоваться тем, что осталось?

Недостойные мысли. Пэтрис не была «тем, что осталось». Я это знал, но мои гены сомневались. Спор между разумом и инстинктом, происходивший в моей голове, вряд ли делал меня приятным собеседником. А потом пришли новости, и я позабыл о бессмысленных внутренних дебатах.

Дэн У потянулся, зевнул, отодвинул тарелку с недоеденным яблочным пирогом, взглянул на часы и сказал:

— Ну что ж, Дэн, нам, пожалуй, пора в путь. — Мы уже поднимались из-за стола, когда ему позвонили. Дэн У ушел в другую комнату, а когда вернулся, вид у него отнюдь не стал веселее. — Черт, случилась утечка. Посмотрим, смогу ли я связаться.

— Что ты имеешь в виду под утечкой? — спросила Пэт, но Дэн только отмахнулся и включил настенный экран.

Через секунду на нем появилась рамка с надписью:

НАЦИОНАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ

ВЫДЕРЖКА ИЗ ПРОГРАММЫ

«ВЕЧЕР С МАКСВЕЛЛОМ»

ЗАПИСАНО В 18:50 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ

Надпись исчезла, и с экрана на нас уже смотрело лицо Робина Максвелла, известного ведущего программы новостей. Я знал этого парня. В НБР его знали все. В течение долгого времени Максвелл находился под наблюдением, потому что имел сомнительные, с точки зрения Бюро, контакты. Похоже, теперь он нашел для себя новый источник.

— Ребята из НБР снова взялись за свое, — говорил он, обращаясь к аудитории. — Знаете, что попало в их сети? Подводная лодка Страшил и живой хорш. Не верите? Взгляните.

Лицо исчезло, и на экране возникла субмарина со стоящим на ней Бертом.

— Они не хотят, чтобы вы знали об этом, но для чего тогда Максвелл, если не для того, чтобы рассказывать вам то, о чем большие парни…

Он еще что-то говорил, но я уже не слушал. Главное было сказано, и сказано по телевидению, передачи которого, несомненно, просматривали Страшилы.

Тайное стало явным.

Глава 50

Я так и не попал туда, куда собирался. Все графики были нарушены, потому что уже через час у ворот Кэмп-Смолли собралось около сотни репортеров, требующих, чтобы им рассказали о субмарине, о живом хорше, о том, почему их скрывают, почему ничего не сообщили?

Конечно, репортеров никуда не впустили. Ответов на свои вопросы они тоже не получили. Навстречу им выслали Дейзи Феннел, которая заявила следующее: