Дальше был ужас
Шрифт:
Пока Лиза, как директор их миссии в России (пастор был президентом, суперинтендантом4 и временно исполняющим обязанности главного епископа), улаживала дела, Алеся и Лариса нашли свой номер. Это оказалась крошечная комнатка, отдававшая больницей или зоновским бараком. Здесь всё было зелёное, – стены, занавеска. Друг против друга стояли деревянные двухэтажные кровати с лесенками, и бортиками на верхнем ярусе. Алесе, как самой молодой, определили
–Это – дискриминация по возрасту, – сказала Алеся.
И все засмеялись.
Лиза принесла с собой три голубых комплекта постельного белья.
–Я попросила, чтобы к нам больше никого не подселяли.
–А кормить нас, интересно, сегодня будут? – спросила Лара. – Лично я проголодалась!
–Надо же, у них бельё – крахмаленное! – поразилась Лиза. – Наверное, здесь у них свои «постельничные»! Лично у меня на это сил не хватает. Бельё для наших гостей я просто глажу, но не крахмалю.
–А у мамы в конце восьмидесятых был баллончик с крахмалом! – вспомнила Алеся. – Вроде лака для волос «Прелесть»…
–В Библии тоже есть постельничие! – вспомнила проповедник Лиза. – В книге Деяний, главный служитель при особе Ирода Агриппы Первого, 5ответственный за его жизнь и сокровища…
Они подъехали аккурат к обеду. Столовая располагалась в главном корпусе, на втором этаже; лестница с деревянными перилами походила на жёлоб или кишку.
Лара тут же захватила свободный столик у окна, под пальмами и гибискусом, сервированный на семь персон. Их ожидала блестящая, идеально чистая кастрюля из нержавейки, горка суповых и стопка плоских тарелок, и семь сиреневых кружек с компотом. На сверкающем металлическом подносе – мясная запеканка, которую Алеся приняла за аккуратно порезанный мясной пирог, а к ней гарнир, макароны-спиральки в глубокой металлической миске, похожей на дуршлаг.
В сияющей кастрюле оказались щи. Лара, страдавшая всеми возможными желудочными болезнями, взяла на себя роль раздатчицы.
К ним подсели ещё три женщины: крашеная в ржавый цвет пенсионерка, искусственная блондинка с густой длинной чёлкой и в красной клетчатой рубашке, и ещё одна сестра с нелепым крошечным пучком на самом темечке.
Познакомились. Пожилую и ржавую, звали Ларисой, «клетчатую рубашку» – Леной, а «пучочек» – Наташей.
–Откуда вы? – спросила Лиза.
–Из Питера! – гордо ответила Лариса. – Мы – дети Божьи6, и все из одной церкви!
–А мы – библейские христиане, и тоже из одной церкви! – радостно сообщила Лиза, директор собрания библейских христиан России7. – Но из разных подмосковных городов. С нами наш пресвитер, и пастор с женой. А ваша церковь какого направления, консервативного или либерального8?
–Консервативного… – недовольно и неуверенно ответила Наташа.
–Странно… – удивилась Лиза. – Консервативные дети Божьи обычно не хотят молиться вместе с христианами других направлений. А какие инструменты у вас в прославлении9,
барабаны и бас-гитара есть?–У нас всё есть, только на них некому играть! – ответила Лариса.
–В нашей церкви та же беда…
Отобедав и собрав грязную посуду, все спустились в холл. Зал для конференций был тут же, на первом этаже.
Пол отделан серой плиткой, в рекреации под фотообоями с солнечным хвойным лесом – три серых, в тон полу, дивана с думочками, и чёрные столики на тонких ножках. Так было модно в середине 2000-х: журнальный столик перед диваном, желательно стеклянный, только клали на него уже не прессу, а пульты от телевизора и дивиди, и кнопочный сотовый телефон. А у входа в конференц-зал – ещё два цветных панно, и синяя рецепция, на которую кто-то любовно положил оброненные кем-то янтарные чётки.
Здесь махрово цвёл экуменизм, на семинар, приехали все-все-все «христиане», кто лютой ненавистью ненавидит православие.
Верхнюю одежду разместили на трёх вешалках, так напоминающих неохраняемую раздевалку в школе Алеси. В углу – огромный кулер, стилизованный под русский самовар, чёрный кофе в баночке, жёлтый кофе три в одном, английский «Ахмат» с бергамотом, зелёный с жасмином, и разноцветные пакетики «чая» с рыбой, рисом, гречкой из далёкой экзотической страны.
Миссионеры с Дальнего Востока, как и сербы, чай не пьют, только кофе. И всякие грибные и травяные отвары.
Три молодых девчонки в синих фартучках внесли блюда с очень красиво нарезанными красными яблоками, пересыпанными бусинками чёрного винограда. Ответственные за питание попросили не выбрасывать, а аккуратно складывать в специально отведённые места одноразовую посуду, её мало. А когда фрукты разобрали, девушки расставили на тех же столах белые пластиковые тарелки с разноцветными конфетами, и подчерствевшими, но всё равно очень вкусными, слоёными сердечками.
Лиза, Лариса и Алеся заняли «четвёртую» парту в огромной, ну просто институтской, аудитории. С ними рядом, словно прикреплённые файлы, оказались те женщины из столовой.
Над серыми ступеньками кафедры висел сине-красный плакат:
Семинар внутреннее исцеление.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ И ВОЗРОЖДЕНИЕ.
Пылай, Огонь возрождения!
Благословение.
Орфография и пунктуация сохранены.
Зазвонили, как в школе, в колокольчик, и начался семинар. На сцену вышло прославление, возглавляемое русскоязычным «азиатским тигром» (он и родился в России, а точнее, ещё в СССР) с гитарой, и исполнило несколько восхвалений, уже знакомых Алесе по церкви библейских христиан.
Конференцию прилетела вести делегация с другого конца света, из Центра внутреннего исцеления за восемь тысяч километров. Несколько мужчин и женщин. Их представили до того нечётко, что имена невозможно было расслышать, ни то что запомнить. Алесе бросилась в глаза молодая женщина с волнистыми чёрными волосами, в дорогом голубом свитере с воротником-хомутом, и белом жакете.
–Это…, она готовит сейчас лекцию о внутриутробном исцелении, – представил её самый главный миссионер через переводчика в синей рубашке, пастора Дмитрия в очках, тоже нашего соотечественника.