Дальше самых далеких звезд

Следуя этому совету, Калеб коснулся пальцами ладони борга и произнес:

– Буду есть с твоей руки, пока в этом мире сияют солнце и звезды.

– Свет в моих глазах стал ярким, – послышалось в ответ, и вождь повернулся к горевшей над равниной ослепительной звезде. Удивительно, но он смотрел на нее, не закрывая глаз и не щурясь. – Мы останемся здесь на ночь, чтобы смыть ярость с наших клинков и предать убитых огню. Когда вернемся в свое гнездо, ты получишь достойное жилище и почет. Ты станешь одним из тех, кто ведет в битву воинов.

– Я согласен. Но сейчас я хотел бы найти воду и тоже смыть ярость, – вымолвил Калеб. – Только вода должна быть чистой.

– Если хочешь чистой воды, озеро за холмами. – Лабат махнул рукой. – Жду тебя в нашем стане. Разделим пищу.

Он поднялся в седло и поскакал туда, где воины складывали убитых в высокие кучи. Решив, что время тянуть не стоит, Калеб перешел с шага на бег. У холма, с которого он следил за схваткой, тоже хватало покойников, и борги до них еще не добрались. Выбрав два не очень изуродованных тела, он взвалил одного мертвеца на спину, другого, приподняв за ремни кирасы, поволок за собой по земле. Ему понадобилось лишь несколько минут, чтобы обогнуть холм и скрыться в ущелье. Здесь было не так жарко – скалистые стены защищали от солнца.

Маленькое суденышко уже поджидало Калеба, зависнув в полуметре над грунтом. Челнок был рассчитан на одного человека, но судно с гравиприводом могло поднять гораздо больший вес. Сдвинув колпак кабины, он сунул тела за пилотское кресло, достал флягу с водой, напился и смыл пыль с лица. Потом сел на камень и задумался.

Возвращаться не хотелось. Там, на корабле, были два коридора с жилыми и рабочими отсеками, рубка, трюм и ангары – не слишком тесный мирок, но и не очень просторный. Здесь был мир, а не мирок, целый огромный мир с континентами и морями под аметистовым небом, с множеством живых тварей, с сотнями городов и миллионами мужчин и женщин, пусть не совсем привычных и понятных, но обладающих разумом и человеческим обличьем. И здесь разыгрывались те же драмы и трагедии, что во Вселенной гомо сапиенс, здесь человек шел с оружием на человека – точно так же, как на Земле, Шамбале, Планете Башен и в других мирах. Это отнюдь не радовало Калеба, но тут он ничего не мог поделать, а потому не печалился; вероятно, людская природа оставалась неизменной в любой галактике и на любой планете, на Земле или на Борге. Зато здесь были степь, холмы, солнце, ветер и настоящее небо.

Он запрокинул голову, посмотрел вверх. На корабле, за гранью аметистовых небес, его ждала женщина, не подружка на ночь, но та, с которой он мог бы прожить первую жизнь – возможно, и все остальные, от реверсии к реверсии. Он расстался с нею утром, но уже тосковал; ему хотелось заглянуть в ее янтарные глаза, увидеть ее чудную улыбку, прикоснуться к ее щеке. Что ж, Д ‘ Анат ‘ кхани, Дар Южного Ветра, скоро будет здесь – до высадки экспедиции всего лишь восемнадцать дней. Он может ждать ее в городе боргов у моря, в Парао Ульфи М ‘ айт, где ему обещаны жилище и почет… Он лучше узнает язык и нравы этого племени, расспросит Лабата и, возможно, догадается, в чем причина вражды между гнездами… Это было бы очень полезным – особенно, если вспомнить про гибель людей из первой экспедиции…

«Я уговариваю сам себя, – подумал Калеб и усмехнулся: – К чему? Я останусь. Я так решил».

Послав сигнал вызова, он произнес:

– Сьон доктор, пусть отношения с боргами вас не беспокоят. Я уже сам борг и завтра могу отправиться с ними.

– Куда именно, Охотник? – раздался голос Аригато Оэ.

– Видимо, разорять Окатро. После этого их войско вернется в Парао.

Тишина – должно быть, дуайен размышлял. Потом:

– Я слышал ваш разговор с туземцем… правда, не все понял… например, это: смыть ярость с клинков.

– Он имел в виду отдых после битвы, – пояснил Калеб. – Их язык богат идиомами. Обратите на это внимание во время импринтинга… Вы уже его прошли?

– Нет, еще нет. Вашу беседу переводили Десмонд и бортовой компьютер. – Аригато Оэ помолчал. – Думаю, ваши контакты с этим вождем сложились удачно и их стоит продолжить. По всей вероятности, он важная персона в городе, чье слово значит многое… Вы его впечатлили, Охотник. Это хорошее начало.

– Я могу остаться? – быстро спросил Калеб.

– Полагаю, да. Но помните: вы – наш защитник, и это главное. Собственно, контакт не входит в ваши обязанности.

– Контакт – лучшая гарантия безопасности, – отозвался Калеб. – Постараюсь, чтобы вас встретили с оркестром и салютом.

Он зашагал к выходу из ущелья. За его спиной челнок бесшумно всплыл в жарком воздухе, замер на мгновение и ринулся в аметистовые небеса. Они выглядели уже не такими ясными и чистыми – солнце Борга клонилось к закату, и небосклон над степью заволакивал дым.

Через несколько минут Калеб очутился на равнине. Там горели огромные костры, сложенные из мертвых тел, выжившие подтаскивали к ним бурдюки с темной жидкостью, поливали трупы, и огонь принимался за них с еще большей яростью. Другие борги суетились у вместительных фургонов, грузили доспехи и оружие, а за линией повозок тоже мерцали огни, многочисленные, но небольшие. Над погребальными кострами летал пепел, поднимались в небо черные едкие дымы, и Калеб, принюхавшись, решил, что жгут нефть. От небольших костров тянуло иными запахами, более приятными – там варили похлебку.

Он приблизился к двум боргам, тащившим тяжелый бурдюк. Воины были уже без доспехов, почти нагие, только бедра стягивала полоска пестрой ткани. Их тела лоснились от пота.

– Отдохните, парни. – Калеб вытянул руку с раскрытой ладонью. – Я ищу Лабата. Где он?

– Да будет свет в твоих глазах ярок! – в один голос рявкнули воины. Затем один из них ударил в грудь кулаком и сказал:

– Я быть-есть Марким, владеющий мечом. Лабат сказал, что ты придешь, и все его слышали. Я провожу тебя к Лабату.

– Веди, Марким. А ты не надрывайся, – велел Калеб второму боргу. – Видишь бездельника, что тащит труп? Мертвые никуда не торопятся. Пусть бросит его и поможет тебе.

Марким направился к кострам, пылавшим за возами. Он был бос, и его ступни с длинными пальцами шаркали по земле, вздымая пыль. Похоже, он сильно утомился, но не показывал этого, голову держал высоко и временами с почтительным видом поглядывал на Калеба. Его резкие черты казались не такими утонченными, как у Лабата, – лицо было шире, рот гораздо больше, густые черные волосы покрывал пепел. Видно, Марким относился к другому, более низкому сословию, чем вождь.

– Мертвых больше, чем живых, – пробормотал Калеб, покосившись на костры.

Его провожатый стряхнул пепел с волос.

– В этот день многие переселились в Яму… наши и воины речного гнезда… Пусть будет легкой их дорога! Лучше потерять жизнь от меча и копья, чем умереть в зубах чудовищ или лишиться разума.

«Чудовищ», – почти машинально отметил Калеб. Затем спросил:

– Вы давно враждуете с людьми из Окатро Куао?

Огромный рот Маркима растянулся в нерешительной улыбке.