Дальтоник

— Супермен?

— Ага! Правильно. А ты Лоис Лейн.

— Я?

— Нет. — Он засмеялся. — Я знаю, кто ты. Не запутывай меня.

— Я не собиралась тебя запутывать.

— Люди постоянно пытаются сбить меня с толку. И обидеть.

— Жаль.

— Конечно, жаль. Но ты вылечила меня.

— Объясни как.

— Сделала так, что я вижу цвета. Это чудо.

— Покажи.

— Что значит — покажи?

— Я хочу убедиться, чтобы радоваться вместе с тобой. Покажи, чему ты научился, как я вылечила тебя. — Кейт сделала шаг вперед, хрустнуло стекло.

— Пожалуйста, оставайся на месте. Я не хочу делать тебе больно и не хочу, чтобы ты делала мне больно. Потому что…

— Я не собираюсь причинять тебе боль.

— Знаешь, что они делали со мной?

— Кто?

— Ну, доктора. Там. Моя голова до сих пор…

Кейт знала, что это электрошоковая терапия, о которой рассказывала доктор Шиллер.

Он взмахнул ножом, и Нола застонала.

— Не надо. Пожалуйста.

— Почему ты меня не узнаешь? Я думал, это будет легко по рисункам, которые я поместил на картинах.

— Каким рисункам?

— Ну, лица… с заклеенными ртами.

— Да. Я видела их, но…

— Я думал, это поможет тебе вспомнить.

— Мне хотелось бы. Но… ты просто скажи.

Он сделал несколько взмахов ножом над Нолой. Туда-сюда.

— Пожалуйста, покажи мне, как ты теперь видишь цвета.

— Но ведь здесь…

— Позади тебя, в столовой, есть еще лампы. Выключатель на стене, слева. Света много не будет, не беспокойся.

— Я и сейчас хорошо все вижу.

— А я — нет. И поэтому не смогу определить, правильно ли ты называешь цвета.

— Ладно. Я включу на минутку. Только чтобы показать тебе.

— Здор-р-рово! — сказала Кейт.

— Не надо смеяться над Тони.

— Я не смеялась. Думала, Тони это понравится.

— С ним никогда не знаешь, что понравится, а что нет.

Выключатель находился в двух метрах от того места, где он стоял. Может, хватит времени достать пистолет.

Он сделал рывок вбок, включил свет и быстро прыгнул назад, остановив нож в нескольких сантиметрах от живота Нолы. Нет, времени не хватило.

Бра осветило комнату мягким рассеянным светом, и теперь наконец Кейт увидела его. Красивое, немного кукольное лицо, гладкие щеки, светло-каштановые волосы, прекрасные печальные глаза. Не верилось, что этот славный юноша — маньяк, зверски убивший стольких невинных людей. Какой ужас!

— Теперь ты покажешь мне… как вылечила тебя? Давай поиграем.

— Зачем? Я устал от игр. — Он отчаянно заморгал. В голове завертелось: «Удвой удовольствие… у микрофона Кейси Касем со своим радиошоу… у микрофона Вольфганг Джек…» — Нет! Заткнитесь! Заткнитесь! Заткнитесь! — На этот раз нож опустился так низко, что задел блузку Нолы.

О Боже!

— Послушай меня. Послушай. — Кейт сделала еще шаг вперед. Его можно было уже схватить. Но если не получится, Ноле крышка. — Давай поговорим. Расскажи, как я тебя спасла.

Он на секунду закрыл глаза, и Кейт просунула пальцы в сумку.

— Что ты делаешь?

— Ничего. — Она показала ему пустую ладонь. — Видишь, ничего.

— Посмотри на меня.

— Я смотрю.

— Это был я. Неужели не можешь вспомнить? Смотри.

— Но…

— Я хочу, чтобы ты узнала меня, — произнес он очень грустно.

— Но как?

— Ты спасла меня. А теперь вот не можешь вспомнить. — В его голосе слышались слезы.

— Я пытаюсь вспомнить, но…

— Думай!

Кейт казалось, что он бредит.

— Я думаю, думаю. Но ты помоги. Мне тоже нужна помощь.

— Зачем?

Кейт ответила не сразу.

— Потому что мне тоже больно. Очень, очень больно. Погиб мой муж. Его убили. И мне больно. Так, что хочется плакать. Все время.

— Мне очень жаль тебя.

— А теперь скажи, что я должна вспомнить. Пожалуйста.

— Того человека. Ну, из тех. Одного из многих. Понимаешь? Которому она продала меня. Он связывал нас и фотографировал. Меня… и другого мальчика.

О Боже! Вот, значит, что означали эти лица на краях его последней картины, с заклеенными пленкой ртами. Конечно. Кейт только сейчас поняла. Лонг-Айленд-Сити. Они с Лиз выследили детского порнографа, Малколма Громли. Обнаружили в его логове двоих несчастных мальчиков, Денни Клингмана и еще одного. Связанные, голые, с заклеенными ртами. Она тогда этого Громли чуть не убила, после того как Лиз увезла ребят в участок.

— Когда я увидел тебя по телевизору, а потом вспомнил, я знал, что ты снова спасешь меня. И ты спасла. Теперь я вылечился. А тогда… зачем ты отдала меня ей, Саре Джейн? Зачем? Моей… матери… она продала меня Змею. Но потом я с ней разобрался… и с такими, как она.

Понятно, понятно, все понятно. Его мать была проституткой. Совсем юная, сама еще ребенок. Он убил ее. И потом выбирал для своих экспериментов с цветом тоже шлюх.

Кейт попыталась вспомнить, как выглядела Сара Джейн, но ей не удалось.

— Это от меня не зависело, — сказала она. — Я бы никогда не позволила, но тебя передали в другой отдел полиции. Жаль, что так получилось.

— Жаль?

— Да.

— Все всегда жалеют, когда уже поздно. Только и слышишь — извините, не туда попал. Извините! Извините! Извините! — Его лицо задергалось, руки задрожали, нож для разделки мяса закачался над огромным животом беременной Нолы, задевая кончиком блузку.

Девушка издала приглушенный стон, и Кейт наконец встретилась с ней взглядом. «Я спасу тебя», — показывала она глазами. Все будет в порядке. Хотя, видит Бог, она совсем не была уверена в этом. Нужно достать пистолет.

— Она продала меня. Продавала. Много раз. Змею. Другим. Дайте мне это — то, что справа, такое большое, крепкое, заткнись, заткнись. Сегодня переменная облачность, временами осадки с… где мясо? Заткнись, заткнись, заткнись…

Теперь уже трудно было понять, когда он бредит, а когда говорит осмысленно. Если войдет в транс, то спасти Нолу не удастся. Глаза Кейт наткнулись на флакончик с таблетками амбьен, который она оставила вчера на стойке. Возможно, это выход. Надо попытаться.

— Я знаю, это было ужасно. Ты столько пережил. — Кейт вспомнила миловидного мальчика с пухлыми губами, который не переставая плакал. — Пожалуйста, позволь мне теперь помочь тебе.