Даниил Московский
Шрифт:
С князем Московским явилась вся его дружина, ко всему великий князь Владимирский Андрей обещал прислать в подмогу Москве своих ратников да ещё передал: ежели рязанский князь не смирится, то и Муром отнимем у него.
Не стал дожидаться Константин Романович, пока братья Даниил и Андрей его из Рязани изгонят, отправился в степь, к Ногаю.
Выступили из Коломны полки московского князя. Шла с развёрнутыми стягами дружина. В подмогу Даниилу прислал тысячу воинов Переяславль.
Вёл князь Даниил Александрович полки к бродам через Оку, чтобы на переправе встретить рязанского князя.
Пять тысяч ратников выставила
Хан Ногай наставлял тысячников:
— Конязь Даниил ко мне не приезжает. Он улусник Тохты. Идите с конязем Константином, накажите московитов...
Скачут татары, клубится пыль, визжат и воют воины. Они видят исход. Сомнут вставшие на их пути московские полки, смерчем пронесутся по земле московского князя и вернутся в степь, отягощённые добычей.
Рязанский князь доволен, он вернёт Коломну и за урон, какой нанёс ему Даниил, потребует заплатить сполна.
Ертаулы [84] донесли — Даниил стоит на бродах и с ним не одна тысяча воинов. Но Константин Романович спокоен, не выдержит московский князь уже первого удара, какой нанесут татары. Вон они мчатся обочь рязанской дружины. Привыкшие побеждать, они сомнут полки князя Даниила Александровича и погонят, на их спинах ворвутся в Москву. Горько пожалеют братья, что обрели в рязанском князе врага.
84
Ертаул — передовой или разведывательный отряд.
А Даниил Александрович молча взирал на вздымавшиеся до самого неба тучи пыли, слышал далёкие отзвуки приближавшейся конницы. Знал — то мчится к переправе татарское войско. Московский князь определил безошибочно: нагоняя страх, истошно кричали ордынцы.
Подозвал боярина Стодола, воеводу полка Большой руки:
— Выдвини в чело пеших ратников. Им первым принять бой. Пусть дадут конным переправиться.
Стодол засомневался:
— Устоят ли?
— Должны. А тем часом на левое крыло ордынцев ударит воевода Касьян с переяславцами. Мы же навалимся на правое крыло.
— Замыслил хорошо, князь, но помнить надобно — татары станут прерывать пешцев.
— Пусть ратники напружинятся. И запомни, устоять надобно. Ежели побегут, татары посекут...
Войско татарское приблизилось к переправе. Передние достигли Оки, направляли коней в воду. Видит Даниил Александрович: на том берегу, на возвышении, остановился темник, а с ним князь Константин. Теперь ждать будут, когда сеча начнётся и дрогнут московские ратники.
Взбучилась Ока от множества коней, люда. По левому краю рязанские дружинники переправляются.
«На переяславцев выйдут», — подумал Даниил...
Передние ордынцы уже на берегу завязали бой с пешцами. Ратники щитами огородились, колья выставили. Смотрит князь Даниил, почти весь тумен перебрался на левый берег. Положил московский князь руку на рукоять сабли, бросил коротко:
— Возволочьте стяги! Пора!
И кони, ломая грудью перелесок, вынесли гридней в правое крыло татарского войска. А в тот же час в левое, рязанцев, обрушились переяславцы...
Зло рубились ордынцы, яростно крушили
москвичи и переяславцы. Трещали колья, звенела степь, храпели кони, крик и стоны разносились над Окой. Колыхнулись стяги русичей, нагнулись татарские хвостатые бунчуки. Долго без перевеса длилось сражение. Но вот попятились ордынцы, повернули коней к переправе, а их настигали, секли.Тех, кто в воде оказался, добивали стрелами.
В том бою не одна тысяча ордынцев и рязанцев полегла на поле, утонула в реке. Немало московских и переяславских ратников осталось лежать на берегу...
Послал князь Даниил Александрович вдогон за бежавшими боярина Стодола:
— Лишней крови не жажду, воевода, добудь князя Константина.
Переправившись на правобережье, воевода Стодол повёл дружину вслед за уходящим от преследования рязанским князем.
Даниил Александрович наказывал боярину:
— Уйдёт князь Константин в степь, к Ногаю, явится сызнова с ещё большим войском...
Пригнувшись к гриве, вырвался Олекса наперёд. В бою он был в самой гуще, и, может, посекли бы его татары, да не раз спасала лёгкая сабля, успевал уворачиваться.
Со времён Александра Невского многие князья отказались от мечей и вооружили дружины татарскими саблями...
Сильный конь, хоть и подуставший, легко нёс гридня. Под копытами мелькала земля. По ту и другую сторону редкие перелески, кустарники, овраги. Скоро начнётся степь, и тогда уйдёт рязанский князь. В степи и на ордынцев налететь можно...
Торопит Стодол дружинников. А гридни и сами чуют, приустанут кони — из этакой сечи да вдогон...
Рязанцев увидели неожиданно. Они передыхали, не ожидая преследования. Не успели коней взнуздать, как московская дружина налетела...
— Князь Константин! — закричал Стодол. — Не будем рубиться, не прольём крови, аль мы не русичи? Князь наш хочет тебя на Москве видеть!
— В плен берёшь, воевода?
— То как разумеешь, однако жизнь тебе и гридням твоим обещаю...
Безлунная ночь. Тишина на Москве, только перекликается на стенах стража да лениво перебрёхиваются на посаде псы.
Не спится Даниилу Александровичу, задумчиво идёт он по Кремлю, и мысли его о рязанском князе, которого он вот уже месяц держит в темнице.
Вчера гонец привёз из Твери письмо князя Михаилы. Пишет тверской князь: доколь ты, Даниил Александрович, будешь таить Константина Романовича? К чему глумишься? Коломной овладел, и ладно...
Даниил, однако, опасается отпустить — освободит рязанского князя, а он к Ногаю кинется, и тот его пригреет, воинов своих даст, и хватит ли тогда у Москвы сил отбиться?
Сам того не замечая, оказался у темницы — бревенчатого сруба с дубовыми дверями, на которых навешен тяжёлый замок.
Караульный узрил князя.
— Не уснул, страж? — спросил Даниил.
— Как можно, княже.
— Олекса, кажись?
— Я самый, князь.
— Доволен ли службой, гридин?
— Уж куда как.
— И добре, стереги пленного в оба.
— Аль отсюда побежишь?
Промолчал Даниил Александрович, ушёл, оставив Олексу размышлять о предвзятостях судьбы. Вот хотя бы Константин Романович. Княжил в Рязани, владел городами и землями, а ныне в темнице томится. Видать, истину сказывал старый гусляр: «Жизнь, Олекса, ровно поле в оврагах и рытвинах, того и гляди, ногу сломишь...»