Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I

2 часть – PURGATORIO – переводимая обычно, как ЧИСТИЛИЩЕ – состоит из 33 песен.

3 часть – PARADISO – переводимая обычно, как РАЙ – состоит из 33 песен.

Комедия Данте состоит ровно из 100 песен, первая её часть – INFERNO – длиннее остальных двух на одну песню – первую, которая является вводной ко всему тексту.

Я прихожу к выводу, что Данте, начиная писать Комедию, каждой песне положил ровно 100 строк, равное количеству песен в ней. Обратившись к его раннему творчеству, например, коротким стихам из «Новой жизни», я увидел, сколь тщательно планировал и разбирал затем он каждое своё произведение, поясняя, что означает каждая деталь и образ. А такую крупную вещь, сопоставимую с 1000 сонетов по длине, написать без предварительного плана просто немыслимо. Понимая, что сам Данте не оставил мне разбора своего произведения, во всяком случае, об этом ни он сам и никто другой не сообщает, постараюсь восполнить этот пробел, предложив читателю свой анализ этого великого произведения.

Песни – кантики Комедии содержат больше 100 строк каждая, и встаёт очевидный вопрос: – «Почему сегодня они имеют разную длину?».

Вот что говорит по этому поводу Владимир Маяковский (1893– 1930 годы) :

Поэзия – та же добыча радия.В грамм добыча, в годы труды.Изводишь единого слова радиТысячи тонн словесной руды.Но как испепеляюще слов этих жжениеРядом с тлением слова-сырца.Эти слова приводят в движениеТысячи лет миллионов сердца.

Я сужу об этом по собственному опыту поэта – по размышлениям и ощущениям, сопровождающим меня при написании большой стихотворной формы.

Задумав написать, например, «венок сонетов» 1 на заданную тему, я пишу черновой «магистрал» 2 и разношу его строки на отдельные листы. Затем составляю временную последовательность отдельных сонетов. На каждом листе записываю определяющую фразу, раскрывающую основную тему.

1

Венок сонетов – стихотворная форма из 15 сонетов, объединённых «магистралом». Первый после «магистрала» сонет венка, начинается на его первую строку и заканчивается второй строкой. Каждый следующий сонет венка начинается строкой «магистрала», на которую заканчивается предыдущий и заканчивается следующей строкой «магистрала». Последний сонет заканчивается первой строкой «магистрала». Эта стихотворная форма содержит 210 строк, что составляет около 2 процентов текста Комедии Данте.

2

Магистрал – центральный сонет, строки которого используются при написании «венка сонетов».

Далее, работа идёт «по мере поступления» мыслей, на каждом листе отдельно, независимо от их порядка. Она часто замедляется, что вызвано размышлениями и поиском образов. Иногда кажется, что довести задуманное до конца не удастся.

По мере того, как листы заполняются процентов на 70—80, начинаю отделку сонетов, выстраивая ритмику и рифмовку. При этом и сам «магистрал» претерпевает изменения. Работа ускоряется к концу, и вот, первый вариант «венка сонетов» созрел.

Первый вариант, конечно, сырой. Последовательно «вычитывая» и укладывая венок в голове, исправляю большинство грамматических и стилистических погрешностей в тексте.

Дальше «венок сонетов» начинает жить самостоятельной жизнью. Время от времени приходят свежие идеи и образы, которые, накапливаясь, заставляют меня сделать редакцию текста, порой значительную. Я, как и любой другой поэт, не бываю до конца удовлетворен качеством своего произведения. Даже обращаясь к нему через много лет, при переписывании, ввожу в него накопившиеся со временем поправки.

Необходимые пояснения:

Сонет – классическая стихотворная форма, содержащая 14 строк.

Написав первоначальный вариант Комедии, Данте, как и любой автор, не мог быть удовлетворён полнотой и совершенством своего произведения. Шли годы и десятилетия после первой публикации, в течение которых происходили важные исторические события, не отразить которые в ней он не мог. Упомянутые им современники (а их там очень много) возвышались и падали, умирали и погибали на его глазах. Он считал своим долгом рассказать о дальнейшей судьбе своих героев, равно, как и дополнить рассказ новыми историческими лицами, достойными упоминания, поэтому текст Комедии со временем разрастался за счёт вставок позднейших лет, чем объясняется разное количество строк в песнях – кантиках.

Чтобы не оставить без внимания ни одного слова в Комедии, не постаравшись понять его смысл и объяснить место, пользуюсь простой методикой: – беру каждую терцину или несколько связанных между собой терцин каждой песни по порядку, и записываю свои комментарии и расшифровки к ней. Привожу только те мысли, открытия и выводы, которые родились у меня при чтении этого великого бессмертного произведения. Терцины я осознанно привожу на двух языках – староитальянском – языке оригинала и русском, пользуясь прекрасным переводом М. Л. Лозинского, чтобы уточнить, в отдельных случаях, дух и букву перевода. Весь двуязычный текст Комедии я привожу в моём исследовании; у читателя нет необходимости обращаться к самому произведению, разве что посмотреть комментарии прежних комментаторов к тексту, которые я не привожу, как устаревшие, чтобы не увеличивать размер произведения.

Я руководствуюсь в исследовании мыслью, которая родилась при первом прочтении Комедии: – «Абсолютно всё, о чём сообщает нам великий Данте Алигьери, он видел своими глазами и пережил лично!» Путеводной моей звездой в этом труде будет Солнце той Истины, которой он сам строго следовал.

Прочитав Комедию первый раз, я услышал и увидел страстную мольбу и сокровенное желание самого Данте, с которым он обращается к потомкам: – «Люди будущего, я сохранил это время для вас, прочтите и поймите!».

О, Музы, к вам я обращусь с воззваньем!О, благородный разум, гений свойЗапечатлей моим повествованьем! д II, 7—9

Я смиренно испрашиваю на это труд разрешения самого поэта, как и он сам испрашивал о том же, своего наставника, Вергилия:

О, честь и светоч всех певцов земли,Уважь любовь и труд неутомимый,Что в свиток твой мне вникнуть помогли! д I, 82—84

Быль из моего детства:

Ранним утром, ещё до зари, в окно нашей лачуги раздаётся стук и доносится голос: – «Николаевна, дай тазик!». Мать, накинув платок на плечи, открывает дверь и выставляет на крыльцо оцинкованный банный тазик.

«Здравствуйте, Александр Петрович» – приветствует она. Тутуха, так в деревне кличут этого бородатого старика рыбака, молча снимает с плеч плетёный короб, полный рыбы. Миг – и рыба серебристой плещущей струёй переливается в тазик.

«Пожарь, Николаевна!» – говорит Тутуха, скрываясь в утреннем тумане.

К обеду он снова появляется и садится за стол. Мать ставит на стол большую сковороду с жареной рыбой. Отец приносит поллитровку и наливает Тутухе, себе и матери по стопке.

Тутуха опрокидывает стопку в рот, берёт за голову жареного подлещика, отправляя его целиком в рот.

«Саша!» – не выдерживает отец: – «костлявая ведь, подавишься!»

«Аркадий! Шевели языком, никогда не подавишься» – шамкает беззубым ртом Тутуха, сплёвывая в алюминиевую миску дочиста обсосанный рыбий скелетик.