Данте

— Хорошо бы разделить его с вами, — сказал он.

— Возможно, скоро так и будет. Совет Костей и Крови примет решение завтра. Мне дозволено открывать свое лицо капитану, но мы еще посмотрим. Я голосовал за тебя, Данте. Ты хороший командир. Способен воодушевить своих людей. Твои стратегии разумны, ты зачастую выказываешь Пять Милостей и Пять Добродетелей. Я верю, что ты подходишь.

— Спасибо вам.

— Не надо благодарить. Мое суждение основано на фактах, не на привязанности.

— Я снова видел Сангвинора, — сказал Данте.

Малафаил подался вперед:

— Когда?

— Как раз перед тем, как явиться сюда.

— Где?

— На стене Сангвис.

— И что ты там делал?

— Дышал. Думал.

— Кто-нибудь еще его заметил?

Данте покачал головой.

— Тогда почему ты уверен в случившемся? Сангвинор материален. Если его не видели, его там не было.

— Я его видел. Я видел Сангвинора четыре раза, милорд капеллан. Каждый раз он появлялся в важные моменты моей жизни. Это спасло меня на Ваале Секундус. Сержант Галлилеон, без сомнения, уделял самое пристальное внимание моей подготовке после Роры. Появление Сангвинора вытащило меня из состояния Красной Жажды на Тобиас-Халте. И вот сегодня он пришел ко мне на стену.

Малафаил опустил покрытую шлемом голову и сжал подлокотники трона.

— Данте, не рассказывай об этом до вынесения решения.

— Но почему? Разве не следует записать о таком в «Днях Герольда»?

— Следует, но все же будь осторожен. Мы благородные слуги Императора, но этот статус и благословение не делают нас свободными от зависти. Среди высших чинов найдутся такие, которые сочтут твои видения притязаниями…

— Но мои видения реальны!

— Любой индивидуальный опыт — уже притязание, Данте, а все потому, что субъективный опыт не проверяем никем, кроме наблюдателя, — терпеливо объяснил Малафаил. — Наш орден должен проявлять особую осмотрительность. У каждого брата свои видения. Нельзя принимать решения, ориентируясь на каждое из них, — так мы разделимся.

— Тут иное.

— Я верю тебе, но не все сделают то же. Советую соблюдать осторожность, вот и все. Если придется говорить о посещениях Сангвинора, все прочие стороны твоей жизни должны быть вне подозрений.

— Подозрений в чем? — сердито спросил Данте.

— Мы орден воинов. Не будь наивен, не воображай, будто другие не жаждут должности капитана или что не обидятся, когда ты ее займешь.

— Но ведь выбор Совета Костей и Крови окончательный.

— Да, и мысли людей будут этим связаны, но сердца — другое дело. Мы Кровавые Ангелы, создания великой и ужасной ярости. Гнев слишком легко извергается из наших душ. Если покажется, будто ты ставишь себя выше других…

— Я — нет!

— Не перебивай! — жестко велел Малафаил.

Данте сжал кулаки и выдохнул сквозь зубы.

— Я не ставлю под сомнение твою честность, — продолжил капеллан, — но другие иначе воспримут твои отношения с Сангвинором. Они увидят амбициозного брата, который жаждет получить высокий пост.

Данте попытался возразить, но Малафаил снова заставил его замолчать.

— На протяжении долгой истории человечества люди многократно заявляли о божественном вмешательстве, чтобы упрочить собственную власть, часто даже по благородным причинам. Сангвинор не божество, но он загадка, и опасная. Будь осторожен, вот и все.

Данте перевел дыхание, стараясь справиться с гневом. Он дал мыслям утихнуть и кое-как справился с собой.

— Понимаю, — ответил он в конце концов.

— Ты отлично контролируешь ситуацию. Это хорошо. Советую отдохнуть, Данте. Если тебя выбрали, платой станет Благословение Воинства. Понадобятся силы. — Капеллан встал с трона и положил на плечо Данте закованную в броню руку. — Кто знает, возможно, послезавтра мы сможем выпить вместе.

В Аркс Ангеликум потушили огни. Все силы ордена, находившиеся на Ваале, собрались в базилике Сангвинарум, и смертные, и космодесантники. Тысяча кровных рабов, двести братьев и неофиты ордена. Они пришли без шлемов, но во всеоружии. Данте ощущал себя голым, стоя перед закрытой дверью в одних бриджах в три четверти. Чаши с раскаленными углями светились багрецом. Из-за красных оконных стекол базилики собор казался залитым кровью. Слуги низкими голосами монотонно тянули гимны, звук то нарастал, то затихал, словно билось чье-то сердце. Стоял медный и кровавый запах. Рот Данте наполнился слюной, голова закружилась.

Перед статуей Сангвиния полукругом стояли троны. На них восседали все находившиеся на родной планете капелланы и сангвинарные жрецы, их доспехи отливали красным. Темно-кровавым светились линзы шлемов.

Верховный капеллан Бефаил встал. Он один из всех братьев-капелланов пришел без шлема — такова была обязанность лидера.

— Брат-сержант Данте! — позвал он, и голос разнесся по базилике.

Бледная кожа капеллана блестела. Зубы сверкали устрашающе.

— Совет Костей и Крови долгие часы провел в размышлениях. Ты признан достойным вести своих братьев в бой. Согласен ли ты с таким решением?

— Да! — крикнул Данте из дальнего конца помещения.

— Примешь ли ты боль Благословения Воинства?

— Приму! — твердо ответил Данте.

— Если дрогнешь, вернешься в свое отделение. Выдержишь испытание — станешь капитаном. Этот простой выбор приемлем для тебя, о брат по крови?

— Да! — снова подал голос Данте.

— Тогда ступай вперед и прими поцелуи стали!

По одному воину из каждого отделения ждало его в проходе. Все разом они обнажили боевые ножи. Лязг металла был нежен, словно вздох.

Данте двинулся вперед. Он прошел сквозь ряды слуг, затем мимо кровных рабов в капюшонах под их ритмичную, как стук сердца, песню. Пара киберхерувимов выпорхнула из гнезда под сводами, неся растянутое на цепях знамя. Перед ними летел серафим-глашатай, повторяя имя.

— Данте! Данте! Данте!

Первый боевой брат из выбранных для благословения выступил вперед.

— Прими благо этой стали во имя воинства, — произнес он.

Нож ярко блеснул в красном свете, словно уже обагрился кровью. Лезвие оставило на груди Данте длинный разрез. Кровь хлынула из него и потекла по телу. Космодесантник отступил на шаг и слизал с лезвия влагу.

Вышел еще один брат.

— Прими благо этой стали во имя воинства, — повторил он.

Порез на плече получился менее серьезным.

Данте двинулся дальше, шагая в такт сердцебиению.

— Прими благо этой стали во имя воинства, — произнес третий Кровавый Ангел.

Его удар оказался настолько силен, что пришлось стиснуть зубы от боли.

Несмотря на быстрое заживление ран, за Данте тянулся красный след. Кровь текла по пальцам и капала под ноги, и он скользил из-за этого на камнях пола. Режущие удары сыпались один за другим. Голова кружилась все сильнее. Запах собственной крови вызывал жажду.

В конце концов Данте приблизился к Совету Костей и Крови.

— На колени! — приказал Бефаил.

Данте очутился в луже собственной крови. Последние порезы заживали, и кровотечение ослабело. Над головой завис несущий знамя херувим. Серафим-глашатай опустился чуть ниже.

— Лорд верховный капеллан Бефаил, — сказал он трубным голосом. — Мы представляем брата-соискателя Данте из Пятой боевой роты «Демоноборцев» на ваш суд.

Он поклонился и полетел назад, к своему насесту.

Бефаил вскинул руки словно крылья. Сангвинарный жрец Тазаил встал и торжественно достал Красный Грааль, священную реликвию Кровавых Ангелов. Другие сангвинарные жрецы поднялись и сняли перчатки. Тазаил передал Грааль послушнику, надрезал запястье, и девять капель крови упало в чашу. Он обошел по очереди всех жрецов, которые сделали то же самое, вскрывая вены маленькими изогнутыми ножами в форме когтя. Когда Грааль наполнился, Бефаил возложил руки на голову Данте и заговорил.