Дар богов

– Но разве могли мы… куда-то пойти… с кем-нибудь встретиться… в вышедших из моды платьях… сшитых собственными… руками? Вы ведь помните… как я выглядела… в тот день, когда мы с вами… встретились?

– В уборной мадам Вестри, – уточнил граф. – Не самое подходящее место для юной леди.

– Я знаю… мне не – следовало… туда приходить… Но нам с сестрой… неоткуда было взять… денег… А мать… научила нас… делать кремы. Миссис Лалуорт сказала… что если мадам Вестри… они понравятся… весь Лондон… захочет их… покупать.

– А вы не боитесь, что вас выдаст миссис Лалуорт?

– Нет… Она обещала… что никому не расскажет… а мадам Вестри я, конечно же, больше… никогда не увижу… так что единственный человек… который знает правду… это вы.

– Вы не подумали, что в театре можно встретить еще и мужчин?

– Нет… но теперь я… боюсь.

– Боитесь?

– Что вы расскажете всем… и еще… Снова повисло молчание.

– Мне хотелось бы услышать конец вашей фразы, – сказал наконец граф.

Алиса вспыхнула, вспомнив его поцелуй и свои ощущения в этот момент, но, поскольку признаться в этом графу было невозможно, отвернулась в смущении.

– Полагаю, – проговорил граф после молчания, показавшегося Алисе вечностью, – вы были шокированы моим предложением.

– Очень!

– Вряд ли вас можно за это упрекнуть, но ведь я и предположить не мог, что продавщица кремов на самом деле – знатная дама!

Голос графа прозвучал по обыкновению сухо и насмешливо. Алиса порывисто воскликнула:

– Вы смеетесь надо мной! Я знаю, что поступила… дурно, согласившись… обедать с вами… наедине… Но мне так… хотелось есть… да и папенька всегда говорил, что обедать в кафе… неприлично.

– И когда же вы это поняли? – спросил граф. – По-моему, принимая мое приглашение, вы этого еще не осознавали.

– Пенелопа сказала мне… что я не должна была… идти к вам домой… да я и сама… это поняла… но было уже… слишком поздно.

– Слишком поздно запретить мне поцеловать вас?

Алиса смущенно потупила взор.

– Мне очень… стыдно… – прошептала она.

– Вам абсолютно нечего стыдиться, – тихо проговорил граф. – И мне показалось, хотя я могу и ошибаться, что мой поцелуй не вызвал у вас отвращения.

– Конечно нет! Просто… я не должна была… этого допускать.

– Не думаю, что в ваших силах было это предотвратить.

Алиса понимала, что это действительно так.

– Если мой поцелуй настолько расстроил вас, забудьте о нем, – предложил граф.

«Если бы это было возможно», – с горечью подумала Алиса, а вслух сказала:

– А вы… забудете… что мы с вами… раньше… встречались?

– Давайте я просто пообещаю вам, никому не открывать вашей тайны.

– Это… правда? Вы и в самом деле… мне обещаете?

Алиса тревожно взглянула на графа. Взгляды их встретились, и в тот же миг она почувствовала себя так, словно опять оказалась в его объятиях. Уже знакомое странное и волнующее чувство зародилось в груди, поднялось вверх, достигло губ…

Оно было таким же чудесным, как плывущая издалека музыка, как тихое шуршание листвы над головой. На секунду у Алисы перехватило дыхание, она не могла отвести взгляд от лица графа. Сладкое оцепенение овладело ею.

– Я дал вам слово, Алиса, – вернул ее к реальности его голос. – А теперь идите же в залу, веселитесь и верьте: то, что дано богами, они отнимать не станут.

Алиса хотела поблагодарить его, но граф уже встал.

– Пойдемте, – сказал он. – Я отведу вас в танцевальную залу. Ведь вы не хотите, чтобы мы с вами послужили пищей для сплетен. А это неизбежно, если мы останемся здесь дольше.

Голос его звучал сухо и, как всегда, отчасти презрительно, но Алиса, идя рядом с ним к сверкающему огнями дому, чувствовала, что сердце ее поет.

Глава 5

Громкий стук в дверь эхом пронзил весь дом, и Пенелопа с улыбкой взглянула на Алису.

– Неужели опять цветы!

Их и так уже некуда было ставить – поклонники завалили дом на Ислингтон-стрит букетами цветов и приглашениями на званые вечера. Слуги уже стали ворчать, что приходится то и дело открывать дверь, и даже леди Ледбери была ошеломлена ажиотажем, поднятым вокруг ее племянниц.

Мало того, наиболее гостеприимные хозяйки вместе с Алисой и Пенелопой стали приглашать в гости и их тетку. Леди Ледбери долго упиралась, но в конце концов Алиса уговорила ее принять пару приглашений на ассамблеи и званые вечера.

И в леди Ледбери впервые проснулось что-то женское.

– Да как же я поеду! Мне и надеть-то нечего! – восклицала она.

Алиса убедила ее купить новое платье и шляпку синего, а не черного цвета. А когда парикмахер, который приходил к ним чуть ли не ежедневно, сделал прическу и леди Ледбери, она показалась сестрам даже привлекательной.

– И что ты носишься с этой старухой? – спросила Пенелопа, когда они с Алисой остались одни.

– Мне ее жалко.

– Она вполне довольна своими миссионерами.

– А мне кажется, она занимается благотворительностью только потому, что ей больше нечем заняться, – сказала Алиса. Пенелопа удивленно на нее поглядела, а Алиса продолжала: – Неужели ты не видишь, как пуста ее жизнь? У нее никого нет, только эти нудные миссионеры, которые только и знают, что талдычить о несчастных негритятах, которые любят ходить голыми и которых почему-то непременно нужно одеть. Да еще викарий, которому вечно не хватает денег на его церковь.

Пенелопа пылко чмокнула сестру в щеку.

– Какая же ты хорошая! Для любого найдешь доброе слово. Счастлив тот, за кого ты выйдешь замуж.

Сама Пенелопа уже получила одно предложение руки и сердца, но, разумеется, и не подумала его принять – тем более что молодой человек, сделавший его, не отличался большим умом.

И в то же время сам по себе этот факт обнадеживал: значит, найдутся и другие желающие взять ее в жены.

Сестры сбежали по лестнице в гостиную. Так и есть: старая горничная принимала от посыльного корзину, полную орхидей, и длинную коробку с цветами.