Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание

– Что? А, да, конечно, только, как мы с вами сейчас выяснили, до Нового года еще долго, и я не знаю, стоит ли ее покупать…

– Да при чем здесь Новый год? – выпалила Эльвира.

– Ах да, я вам не сказал… моя внучка – ей четыре года – она будет рада, если найдет такое под елкой. Она вообще очень любит дешевые яркие стекляшки.

– Что?! – Темные очки Эльвиры сползли на нос, она выпучила на ювелира глаза. – Какие стекляшки? Да тут одни сапфиры чего стоят… они по четыре карата… или по четырнадцать… я уже не говорю про бриллианты…

– Сапфиры… бриллианты… – печально протянул ювелир. – Какие красивые слова… уверяю вас, мадам, это стекляшки, хотя довольно красивые.

С этими словами он закрыл коробочку и протянул ее Эльвире.

– Да что вы такое говорите? Да как вы можете? Да что вы такое несете? А, я понимаю – вы хотите меня надуть… обмануть… развести… вы хотите сбить цену! Но этот номер у вас не пройдет! Я пойду в другой магазин! Я пойду к другому ювелиру!

– Мадам, мы договорились, что я вас не узнаю – но я таки действительно вас не узнаю! Вы не хуже меня знаете, что в этом городе всего три ювелирных магазина и мой – самый крупный и самый приличный из них. Но даже если бы их было тридцать три, вам всюду сказали бы точно то же самое: это стекляшки. Из уважения к вам могу употребить более приличное слово – бижутерия. Согласен – довольно красивые стекляшки, блестящие, но я таким не торгую.

– Не может быть…

– Очень даже может! Вот, кстати… если вы мне не верите, может быть, вас убедит вот это…

Он снова взял у Эльвиры коробочку, открыл ее, подковырнул пинцетом бархатную подкладку и вытащил из-под нее маленькую этикетку с какой-то непонятной надписью и четырехзначным числом.

– Вы это видите?

– Что? А, да… семь тысяч долларов… это, конечно, совсем не то, на что я рассчитывала, но все же слишком дорого для стекляшки, вам не кажется?

– Долларов? Мадам, вы видите этот значок? Это вовсе не доллары, это каури… валюта Мезонезии, маленького островного государства в Тихом океане. Я побывал там несколько лет назад и знаю. В пересчете на наши деньги это составляет примерно семьсот рублей. Ну, может, сейчас уже восемьсот…

– Сколько?! – И Эльвира издала такой вопль, какой иногда раздается по ночам в тропическом лесу, когда леопард, уже почти настигший добычу, в последний момент упускает ее…

Ее разочарование и ярость были так сильны, что должны были найти выход. И она вцепилась в несчастного ювелира и начала его трясти, шипя и брызгая слюной:

– Ты, старый жулик! Ты хочешь меня напарить? Не выйдет, налоговую напущу, полицию! У меня в Следственном комитете знакомый работает, он тебе устроит!

Ювелир, однако, несмотря на солидный возраст, а может быть именно поэтому, оказался не робкого десятка. И то сказать – тридцать лет продержаться в таком опасном бизнесе – это вам не кот начихал. А его даже – тьфу-тьфу – ни разу не грабили.

– Дорогая моя, – сказал он твердо, с неожиданной силой снимая со своих плеч руки Эльвиры. – Идите-ка вы домой и успокойтесь. Здесь вам больше делать нечего. Верю, что вы не хотели меня обмануть, да это вам бы и не удалось. Так что это вас обманули. Что ж, это ваши проблемы, меня они не касаются. Не забудьте забрать вашу бижутерию, мне она не нужна.

Эльвира машинально смахнула в сумку дешевые стекляшки и ушла не оглядываясь. Перед ее глазами стояло лицо тетки, этой заразы. Лицо насмешливо улыбалось, и узкие бледные губы шептали какие-то презрительные слова.

– Старая сволочь… – прошипела в ответ Эльвира, но тетка ее не услышала.

– Мама, я пошла! – крикнула Василиса, как обычно, перед этим проверив на всякий случай, выключен ли газовый баллон и вообще заперта ли кухня.

С некоторых пор она повесила на дверь кухни навесной замок, потому что мать вечно старалась проникнуть на кухню, утверждая, что она, Василиса, морит ее голодом. Ага, а сама ест за четверых, а жалуется всем соседям и посторонним людям на улице, что дочка – злодейка, хочет ее смерти.

Правда, никто ее не слушает, соседи давно уже знают, что мамаша в маразме глубоком. И доктор тоже сказал – деменция, что же вы хотите. Таблетки какие-то дал, только мать их выплевывает.

Василиса прошла по заросшему сорняками саду, подумала и не стала запирать калитку: если мать все же найдет спрятанные тщательно спички и подожжет дом, то хоть пожарные смогут войти, а то и шланг не протянуть. Тяжело вздохнув напоследок, она отправилась в город, на свою квартиру, которую сдавала одной паре. Эти двое вдруг ни с того ни с сего бросили свои семьи, оставив все нажитое, и теперь второй год жили в грехе, совершенно свободные. Раз в месяц Василиса проверяла квартиру и получала от них деньги.

Она поднялась на второй этаж и позвонила в дверь, чтобы не смущать людей, ворвавшись внезапно. Никто не открыл, тогда она достала ключи.

Замок не только не проворачивался, более того, ключ вообще туда не входил. Что такое? Василиса пригляделась и поняла, что замок новый. Ну да, вот и царапины на двери свежие. Что ж это такое, они замок, что ли, поменяли? Отчего ей не позвонили? Она стукнула в дверь ногой, потом набрала номер телефона съемщицы.

– Что случилось? Почему мне ничего не сказали, не позвонили? Разве так можно?

– Она еще спрашивает! – заорала вежливая и спокойная прежде съемщица. – Она еще вопросы задает! Это я должна спрашивать, почему нас выселили за неделю до срока? И деньги не вернули, и заранее не предупредили?

– Что такое, кто вас выселил?

– Новые хозяева! Сама квартиру продала, а нам ничего не сказала! Так, знаешь, не делают, хозяева обязаны съемщиков заранее предупредить, чтобы люди другое жилье нашли. А так куда нам с вещами, не на вокзале же ночевать…

– Какие хозяева, кто вас выселил? – Сердце у Василисы с размаху ухнуло вниз, предчувствуя, что случилось страшное.

– Ничего не знаю! – Съемщица понизила голос, почувствовав, что дело нечисто. – Сами разбирайтесь с Линкой, если что, я в свидетели не пойду! Мне только этого не хватало! Деньги за неделю можете не возвращать! – И бросила трубку.

– Линка! – Василиса одним огромным скачком поднялась на верхний этаж, где над ними жила разбитная молодящаяся бабенка Линка. Раньше, когда здесь жили, вечно она их с матерью заливала. То кран забудет закрыть, то унитаз у нее сломается.

– Открывай! – Василиса не стала звонить, потому что руки дрожали так, что и кнопку не нажать, она колотила в дверь ногой. – Открывай немедленно!

– Чего надо? – Загремели замки, и на пороге появился здоровенный мужик в тельняшке. – Чего ломишься?

– Ты еще кто такой? – оторопела Василиса.

– Это муж мой, Анатолий! – запела, выглядывая из-за спины мужика, вертлявая бабенка с бегающими глазками. – Можешь нас поздравить, Вася, с бракосочетанием. И вот хорошо, что пришла, я сама тебя хотела искать, да все недосуг было со свадьбой…

– Ты что творишь? – Василисе все же удалось протиснуться мимо здоровенного мужика. – Ты что себе позволяешь? Ты почему съемщиков выгнала из моей квартиры?