Дар целителя

И когда король подзывает жестом Рамона Моринара, глаза у него уже обычные, спокойные. Разве что желтые искорки бегают по ободку зрачка, но это уже не то беспощадное пламя, которое горело в них минуту назад...

– Уничтожь здесь все.

– Как?

– Лучше выжги огнем. Сможешь?

– Я же здесь сплавлю все до камня.

– А то и требуется. Ну?

– Отойдите, ваше величество. Это опасно будет...

Его величество, не споря, сделал несколько шагов назад. Конечно, он успеет уйти, и пламя его не заденет, но к чему рисковать? Не стоит, нет, не стоит. Рамон Моринар - это неуправляемая стихия, полыхнет, не погасишь...

И спустя пару секунд на месте проведения ритуала, рвется в небо столп огня. Яркий, рыжий, перевитый черными лентами дыма, он не просто выжигает все - сплавляет песок в стекло. Рядом с ним даже стоять страшно - жаром пышет так, что люди отворачиваются за двадцать шагов.

И когда Рамон опускает руки, остается только гладкая спекшаяся поверхность. Вряд ли кто даже кусочек отколет.

Его величество кивает, и разворачивается к лошадям.

– Домой. В Алетар...

– Ритуал...?

– Я проведу его этой ночью.

***

К лечебнице я не дошла - доползла на чистом упрямстве.

Шаталась, крепко держалась за руку Вита, но шла. Магическое истощение - вещь, конечно, неприятная, и подпитка со стороны тоже, но...

Наградой за все мучения мне были глаза людей.

Их лица, их улыбки, когда они, глотая горькое снадобье, понимали - никто не умрет. Да, придется поболеть, да, будет тяжко, сразу злая зараза не пройдет, но к ним - пришли.

Их не забыли, не бросили на произвол судьбы, им помогают.

Король действительно заботится о своих людях.

Как бы поступил в таком случае наш герцог?

Хм-м...

Первым делом удрал бы со всей семьей.

Вторым - приказал бы запереть город, окружить кольцом костров, и расстреливать издали любого, кто посмеет выбраться. А что там творилось бы в городе, не его дело. Он думает о спасении своей драгоценной жизни.

Что самое печальное, так поступил бы и мой отец. А его величество Эрик?

Ответ я уже знала. Если умрет Алетар, умрет и король. До последнего защищая каждый его камешек, каждый дом, каждого жителя... его величество искренне любит этот город, более того, Алетар - часть короля. Часть души, сердца...

Первый из Раденоров был магом, но сделал он намного больше, чем просто построил прекрасный город. Он связал с ним своих детей. Связал теми узами, что прочнее цепей и канатов - любовью. Он любил Алетар, отдал ему свое сердце, и с тех пор этот город вползает в кровь и душу каждого короля. Ласково распахивает руки навстречу, улыбается, шепчет - и любит в ответ. Может, мне кажется, но даже камни мостовой здесь послушно стелются под ноги. Город и рад бы помочь своим детям, но не может, а я могу. И потому город отдает всего себя - мне.

Смешно?

Нелепо?

Пусть так. Но именно здесь и сейчас я действительно становлюсь алетаркой. Что грамота - пергамент, и только. А вот врасти, прочувствовать, ощутить...

И понять, что я тоже никуда отсюда нее уйду. Может, поеду путешествовать, посмотрю мир, но все равно вернусь, потому что жить смогу только в Алетаре, и умирать сюда приползу, из любой дали, и белоснежный город ласково качнет мою душу на своих могучих ладонях...

У лечебницы царил... бардак?

Да, это подходящее слово. Или нет?

Мантии храмовников я разглядела, а они по борделям не ходят, во всяком случае, в мантиях. И шум, гам, все орут... да что тут происходит?

Ответ я получила почти сразу.

***

Приближенный Фолкс заболел. А ему-то умирать никак нельзя, нет-с. Пусть быдло мрет, а вот без его мудрого руководства и деятельного пригляда Храм осиротеет. И мир беднее будет, а этого никак нельзя допустить, нет-с...

Вот приближенный и явился восстанавливать справедливость, и требовать лечения. И попал на Харни Растума.

Еще тремя днями тому назад, да что там, еще вчера Харни трепетал бы, и выполнял любые приказы. Но сейчас...

В городе, охваченном болезнью, на глазах у больных и умирающих, что мог сделать Харни? Да только одно.

– Лекарство у господи Ветаны, а она сейчас в отъезде. Встаньте в очередь.

Разумеется, душа Приближенного не стерпела унижения, начался безобразный и громкий скандал, в котором храмовники приняли сторону своего предводителя, а Харни...

А что оставалось Харни?

Стоять насмерть. Он-то прекрасно понимал, что король его по головке не погладит за уступки. Перед болезнью все равны.

А очередь накапливалась. К лечебнице сходились все, кто мог идти сам, кого-то приводили родственники, женщины несли детей, сами шатались, но несли их, прижимая к груди, понимая, что сами-то еще выдержат день-два, а вот детей скосит в первую очередь...

Кого-то задержали и завернули патрули, но те, кого не успели остановить...

Сколько их тут? Сотня? Две?

Я поняла, что сейчас просто упаду, и лягу. Маги посмотрели с сочувствием, Риж коснулся руки.

– Я тебе сейчас добавлю силы, ты определи, кого первым, кого вторым...

Я чуть воспрянула духом.

Пара часов у меня на отдых будет, а потом я опять смогу лечить. Хотя бы самых слабых, самых безнадежных...

– Давай...

Знакомое чувство затопило меня и схлынуло. Огонь вливался в вены, и расправлялся внутри меня, кровь веселее бежала по жилкам, на щеках появился румянец. Я понимала, что это временное, что скоро мне станет плохо, но хотя бы на несколько минут я должна...

Я пробежала по толпе глазами.

Ага, ясно.

Вот эти искры самые тусклые, те - поярче...

– Этого, этих, вон того...

Я быстро показывала пальцем, и плевать, что невежливо. Растолковывать словами было бы куда дольше, а мне сейчас каждая минута важна, каждая секунда...

– В первую очередь?

– Да. отведите их в лечебницу, напоите пока... хоть на пол уложите...

Харни словно из воздуха соткался, коснулся моей руки.

– Ты как?

– Паршиво.