Дар чародея
Шрифт:
– Мне показалось, что именно его я видел.
– Как это?
– Он вдалеке стоял, когда я в подвал спустился. Я за ним погнался, пытался ранить из пистолета, но вы знаете, я плохо стреляю, промахнулся. И все же почти схватил его. Но он укрылся в одной из комнат подземелья. Пришлось дверь ломать, но, когда распахнул ее, в той коморке уже никого не было. Видать, через другую дверь он скрылся. Побежал за ним, но так и не догнал. Обшарил все подземелье и дом тот заброшенный, но более никого не нашел.
– А комната, где он скрылся от тебя, какова она, расскажи.
– Убогая комнатушка. Много стеллажей со склянками какими-то и травами сухими. Кровать обшарпанная, облезлый стол большой, еще камень громадный посреди стоит, плоский, ну и
– Знать, другой потайной ход был.
– Я тоже так думаю…
Проснулась Надя от внезапного крика птицы за окном. Открыв глаза, она резко села на постели, не понимая, где находится. Просторная спальня с высоченными потолками и вычурной мебелью лишь на миг вызвала у девушки испуг, а потом она устало бухнулась обратно на подушку, осознавая, что все еще была здесь, в этом прошлом времени, как и накануне. Она уставилась на расписной плафон потолка, думая о том, что ей вовсе не страшно в этом незнакомом месте. Ночной мрак еще не отступил и рассвет едва занимался. С чуть приоткрытого окна в комнату вливался прохладный воздух, наполняя тихую спальню свежестью и еле слышимыми трелями соловья.
Сон совсем пропал, и Надя очень долго лежала в постели, думая, что же ей теперь делать в этом времени и возможно ли вообще вернуться домой, в свое время? Из уроков истории, которые она обожала, и из исторических фильмов Надя знала довольно много про эту эпоху и наверняка могла бы приспособиться. Но все же хотела вернуть домой, ведь она привыкла к благам цивилизации. Сотовые телефоны, канализация, компы и самолеты делали жизнь проще и быстрее. А здесь… здесь все было по-иному.
Вчера ей несказанно повезло, и она попала в этот богатый дом. Но надолго ли? Может, завтра ей скажут уходить прочь, и куда она подастся? Что будет делать в этом веке? Ее диплом эколога, навыки веб-дизайнера в девятнадцатом веке ничего не стоят. Чем она могла здесь заниматься? Быть прислугой или кухаркой? Не более того, наверное.
Ах да, в этом веке женщины всецело зависели от окружающих их мужчин: отцов, мужей, братьев. И она вполне могла стать чьей-нибудь женой. От этого вывода Надя поморщилась. Нет, она не собиралась пристраиваться к какому-нибудь мужчине, только чтобы не нуждаться. Нет. Замуж она, как и раньше, собиралась выйти по любви. А любила она Руслана, который остался там, в двадцать первом веке.
Размышляя о своем неопределенном настоящем, Надя вдруг вспомнила ласковые глаза Сергея Михайловича и приветливое лицо его бабушки Велины. Их образы наполнили девушку спокойствием и какой-то тихой радостью. Они очень хорошо и тепло отнеслись к ней, хотя совершенно ее не знали. Что бы Надя делала сейчас без их помощи? На дороге, где нашел ее Чернышев, без денег и из другого времени.
Снова раздался неприятный резкий крик птицы, и Надя насторожилась. Проворно поднялась с постели, она быстро прошла босиком по паркетному полу к приоткрытому французскому окну. Накануне было душно, а теперь утренняя прохлада освежала. Надя распахнула окно и вышла на небольшой трехметровый балкончик. Птица с жутким голосом кричала где-то сбоку, и девушка повернула голову вправо, пытаясь понять, что это за птица с таким неприятным голосом.
Невольно Надя заметила некое движение сбоку, у хозяйственных построек. Утренние лучи едва тронули округу, прорываясь сквозь ветви дальнего леса, но лужайка перед домом еще плохо освещалась. Девушка прищурилась и отчетливо различила две фигуры в темных плащах, с капюшонами на головах. Одну повыше, вторую чуть меньше. Люди быстро перемещались вдоль стены хозяйственного дома, и у одного на плече лежал длинный предмет, похожий на длинный топор или грабли. Надя удивилась, не понимая, кто это в такую рань ходит по саду, еще и прикрывая лицо, словно боится быть узнанным. Это показалось ей странным. Она начала внимательнее всматриваться в темноту, пытаясь получше разглядеть этих двоих,
но даже не поняла, какого они пола.– Добро утреца вам, барышня! – неожиданно раздался за ее спиной звонкий голос.
– Ой! – вскрикнула Надя и резко повернулась. Перед ней в проеме окна стояла миловидная девушка с двумя толстыми русыми косами, лежащими на высокой груди и приветливой улыбкой на приятном лице. В темном прямом платье с белым воротничком и чистом накрахмаленном переднике она очень походила на кого-то из прислуги. – Ты напугала меня.
– Я Дуняша, вашей горничной буду, так Сергей Михайлович приказали, – объяснила девушка, по возрасту ровесница Нади.
– Зачем мне горничная? Не надо мне, – ответила она.
– Но как же, Надежда Дмитриевна? Ведь барин приказали, – опечалилась Дуня.
– Я же не госпожа какая. Сама все умею. Ты не обижайся, Дуня, но пойди к Сергею Михайловичу и скажи, что не требуется мне горничная…
– Нет, прошу вас, барышня! Не прогоняйте меня. Мне эта работа очень нужна. Граф мне восемь рублей положил за месяц. А я так хочу здесь работать, как при покойной жене его. Я все-таки ее горничной была.
– Э, – замялась Надя, нахмурившись. – Но все равно мне не нужна горничная, – уже как-то неуверенно заметила она и, ощущая, что босые ноги замерзли, быстро прошла обратно в комнату, разыскивая новые тканевые тапочки, которые ей услужливо отдала вчера Велина Александровна.
Надя встала на колени и увидела второй тапочек под кроватью. Она полезла под нее, а Дуня тут же упала рядом.
– Позвольте, барышня! Я помогу вам. Что ж вы сами-то?
Но Надя уже достала тапок и, усевшись на кровать, сунула в него ногу.
– Дуня, я же не инвалидка какая-то. И к слугам не привыкла.
– Отчего же? – округлила глаза Дуня.
Внимательно окинув ее взглядом, Надя улыбнулась и сказала:
– Ну вот скажи, зачем мне горничная?
– Как же? У барышни должна быть горничная, а кто вам облачаться в платья помогать будет, и прическу сделать, а кто постельку уберет да перину взобьет. И письма я могу снести куда надобно, и воду натаскать для ванны. Нет, вам без горничной совершенно нельзя. Вы же барышня, а они без горничных никак.
– Ясно, всегда так и думала, что барышни – это какие-то немощные создания, падающие в обморок.
– Прошу вас, не отсылайте меня восвояси, Надежда Дмитриевна. Я очень хорошо служить вам буду. Лидия Ивановна всегда меня хвалила, я у нее почти два года прислужницей была, с того дня как она меня купила.
– Купила? – переспросила Надя и поморщилась. Ну да в этом времени людей покупали и продавали, как товар. Когда-то давно она читала о продаже крепостных и даже видела старую отсканированную газету в интернете середины девятнадцатого века с таким объявлением: «Продается семейная пара слуг: муж с женой, – цена тридцать рублей». Именно это вспомнила Надя, и ей стало не по себе. Она вновь оглядела стоявшую перед ней девушку, и ей стало жаль ее. – Ты крепостная?
– Раньше была. Барыня Лидия Ивановна мне вольную дала. Я теперь свободна, слава Богу.
– Это хорошо, – улыбнулась Надя.
– Да уж, каждый день о ней, благодетельнице, молюсь. Ведь прошлый барин плохо со мной обращался. Бил да насильно миловаться принуждал.
– Кошмар, – вымолвила Надя.
– Он еще какой самодур был, мы-то привыкшие к такому. Почти все горничные у него в полюбовницах ходили. Вот я и говорю, что повезло мне, когда в дом к графам попала. А Лидия Ивановна добрая душа была.
– Тогда ты, наверное, все знаешь о ней? О жене Сергея Михайловича.
– Конечно, многое знаю, – улыбнулась Дуняша.
– Я хотела, чтобы ты рассказала мне о ней, Дуня.
– И мне можно остаться, яхонтовая Надежда Дмитриевна? У вас в горничных?
– Ладно, Дуня, оставайся, – кивнула Надя. – Станем подругами. Ты мне все рассказывать будешь, как верно вести себя, а то я чувствую себя здесь неуверенно. Хорошо?
– Вот спасибочки, барышня!
– И называй меня на «ты», Надя, договорились?