Дар из глубины веков

– Скоро мы прорвемся в город! – сидя на белом коне, на вершине холма, говорил Бравлин Буревой своим полководцам. – Скоро мы покараем непокорных греков и покараем жестоко! А затем нам будет открыта дорога на Царь-град! Никого не окажется за нашей спиной! Наши боги верят в нас, как мы верим в них!

Рядом с Бравлином сидел на коне и Ягайло Ган – он смотрел, как погибает греческий город. Но почему его сердце не трепетало от восторга? Не ликовало? Не пылало радостью? Как пылали сейчас подожженные смолой дома в Суроже. Весело и ярко! Почему его сердце – против воли! – сжималось от отчаяния!

– Сварожич и Перун помогают нам! – восхищенно говорил Бравлин. – Я вижу их над моим войском! Они точно сами посылают стрелы на головы непокорных греков! Скажи, Ягайло, ты тоже видишь это?

– Может быть, может быть, – глядя на город, охваченный пламенем и дымом, шептал тот. – Мне так хочется верить в это!

Десять дней бомбардировки города сделали свое дело. Гарнизон и жители были на две трети истреблены. Сурож ослаб и дрогнул. Баранья голова тарана разнесла ворота. И князь Бравлин, уже поджидавший с гвардией неподалеку, ворвался в греческий город.

Началась уличная резня. Кругом пылали дома. Многие горожане забились в храме, надеясь, что Господь не позволит осквернить свой дом!

В тот день волна неутолимой ярости и слепой ненависти, которая обуревает любого захватчика, получившего достойный отпор, тащила воинов князя Бравлина по городу. Люди прятались в домах, но уже знали, что конец близок. Двери разлетались в щепы. Мужчины, защищавшие свои дома, умирали сразу же. Умирали и те, кто прятался в разных уголках дома. Отряды ревущих солдат волчьими стаями прокатывались по домам, ища матерей, жен и дочерей. Измученные во время похода и осады, они желали взять свое! Их не трогали мольбы о пощаде! Иссеченные камнями, которые летели на них со стен, десятки раз ошпаренные кипятком и маслом, искалеченные, но сохранившие звериную силу, они требовали отплаты! Возмездия! Воины Бравлина убивали стариков, часто – детей! Их интересовали только две вещи: золото и женщины. Но ведь именно поэтому христианские города оборонялись до последнего, когда варвары подходили к их стенам.

Звериная жажда разрушения, желание истребить все чужое, а потому непонятное и враждебное, сама вынесла гвардию Бравлина в центр города Сурожа, который уже пылал с разных концов. В центре города стоял прекрасный белого камня храм святой Софии.

Князь Бравлин, его военачальники и телохранители взбежали по ступеням.

– Откройте мне двери! – крикнул Бравлин. – Слышите, греки?! Открывайте же!.. Нет?! – Бравлин обернулся с паперти к своим солдатам. – Страх завладел их душами! Но что с них взять – они же греки!

Вокруг храма уже стояло сотни две лучших воинов Бравлина, которые никогда не оставляли своего князя. Несколько ординарцев Бравлина заколотили рукоятями в двери.

– Открывайте, христиане! – кричал его первый воевода и друг Медведь. – Хозяин пришел к вам! Ваш господин! – Рыжебородый, он обернулся к князю. – Да они плюют на тебя, князь!

Свирепая гримаса исказила лицо князя Бравлина. Он вытянул руку с мечом:

– Я хочу, чтобы кровь христиан была повсюду! Я хочу стоять по колено в крови! Я хочу, чтобы этот храм стал одной кровавой бадьей! Гоните сюда таран!

Именно тогда Бравлин, как и его воины, непроизвольно посмотрел вверх. Над Сурожем собирались тучи, и так быстро, точно кто-то своей волей сводил их сюда…

– Я вижу: бог Перун, мой покровитель, благословляет меня! Крушите ворота!

И вдруг громыхнул гигантский засов внутри, и двери храма открылись. Медведь даже отступил: кто знает, какой отпор в самом конце приготовили им горожане? А князь Бравлин, напротив, шагнул в сторону дверей.

– Князь! – предостерег его Медведь.

Гвардия Бравлина тоже подалась вперед и окружила ступени. Все знали, что храмы христиан полны золота и серебра, драгоценных каменьев, и гвардия готовилась к великому грабежу.

И вот двери поползли вперед – их отворяли послушники, бледные и до смерти напуганные. Но ничем не желавшие выдать свой страх! И уже приготовившиеся к мученической смерти. Отворяя ворота храма, они боялись даже посмотреть в сторону вопящей гвардии князя. А те ревели, направляя в сторону ворот храма мечи, копья и топоры. Скажи только слово – иссекут в мгновение ока!

И тут из сумрака храма на порог вышел белобородый старик с черной сутане, подпоясанный бечевой [7] .

7

Эта история описана в «Житие святого Стефана Сурожского».

– Ты хотел войти, князь Бравлин, – сказал он. – Так входи же в дом Господа моего – Он сам призывает тебя!

– Я не нуждаюсь ни в чьих приглашениях, старик, – сказал князь. – Твоего Господа в первую очередь! Он мне не хозяин!

Медведь направил меч в сторону храма, и два десятка бойцов взбежали по ступеням и нырнули в прохладную тишину собора. И только потом туда проследовал сам князь.

– Я отберу у твоего Бога золото, а на его алтаре со своими воинами устрою пир! – изрек князь Бравлин. – Вот так я поступлю, старик!

В отдалении сверкнула молния и прокатился гром. Редко так быстро наступает непогода. Свет устрашающе померк за спиной князя Бравлина, когда он переступил порог храма святой Софии. Его избранные воины вновь потянули головы вверх. Туда же, в грозовое небо, смотрели и послушники храма. Все небо заволакивало над Тавридой. Только пронзительно сверкали золотые купола! Бравлин оглянулся на сгущающийся сумрак за спиной, но он не смутил его.

– Красивый дом у твоего Бога! – Он обвел взглядом храм. Тут жалось к стенам множество людей. – Гвардейцы! Гоните их прочь! – Он обвел пальцем храм. – Теперь они мои рабы! А потом берите и несите на улицу все, что ценно!

Людей вытащили на улицу. И солдаты Бравлина стали хватать церковную утварь. Они складывали серебро и золото у дверей храма. Послушники небольшой группой жались в стороне. Они с ужасом смотрели на разграбление и готовились к худшему. Но священник даже не посмотрел в сторону воинов, обдиравших стены храма. Точно этого и не происходило! Он смотрел только на князя, обходившего храм Святой Софии.

– Как тебя зовут? – спросил Бравлин у величественного старика в сутане.

– Архиепископ Филарет, – ответил тот.

Небо полоснула яркая молния, и второй раскат прогремел куда ближе.

– А ты хорошо держишься, архиепископ. Я таких не видал прежде… Ты грек? – взглядом варвара оглядывая росписи, спросил Бравлин.

– Именно так, – ответил архиепископ. – И я духовный отец всем божьим чадам Сурожа.

Тьма на улице становилась все гуще, но Бравлин только нахмурился норову гневливой стихии.

– Ты не так глуп, как твой наместник, – усмехнулся князь. – Если бы ты заставил меня сломать эти двери, и ты, и твои люди уже бы лежали в крови на этом полу! А так я еще подумаю, может быть, и помилую вас! Я же не зверь…