Дар учителей

«Вот ведь бездонные глотки, – подумал Клён, – выжрать подчистую три ящика за полдня!»

Подавив гримасу отвращения, Клён направился в обеденный зал.

Там всё было в самом разгаре. Толстый бизнесмен с внешностью то ли кавказской, то ли татарской на весь зал пьяным голосом декламировал:

– Все вы – свиньи! Тупые гяурские свиньи! Твари премерзостные. Ханжи и лицемеры. Вы – тупой фарисействующий скот! Мусульмане – ваши хозяева, – продолжал он под возмущённые возгласы, – а вы – тупые гяуры! В вас, кстати, тоже есть изрядная доза мусульманской крови. Кто не согласен?

Один из несогласных попытался заломить смутьяну руки за спину, но получил сильный удар в челюсть. Возмутитель спокойствия тем временем продолжил:

– Вспомните Чингисхана и несколько последовавших за этим веков, и даже столь тупому скоту, как вы, всё станет понятно… Но этой кровью вы обязаны гордиться, ибо это единственное положительное, что есть в вас, гяурах, молящихся евреям!

«Из-за таких вот уродов, – подумал Клён, – и коренятся представления об исламе как о воинственной враждебной религии, а обо всех мусульманах – как о террористах, которые только и ждут, как бы кого подорвать». В Афганистане и Пакистане он на таких насмотрелся вдоволь. Это был типичнейший случай необразованного человека, дорвавшегося до власти. Он выдаёт свои полудетские желания и фантазии за истину, прикрываясь популистскими лозунгами.

А толстяк тем временем продолжал распаляться, поставив ногу на грудь поверженного оппонента:

– Жрите шаурму, ездите в Эмираты и не выделывайтесь! Потому что разрушенный Багдад вам не прощу даже я, скромный.

«Да уж скромный, – отметил Клён, – какое пузо наел, сам похож на откормленного поросёнка».

– Потому что ваше время подходит к концу. Потому что вы даже глазом моргнуть не успеете, как над вами развернётся Зелёное Знамя, в каждой вашей квартире будет висеть портрет аятоллы Хомейни, голосовать вам придётся за Хасана ас-Саббаха, а мулла Омар будет творить намаз с собора Василия Блаженного!

«Каков идиот! Хасан ас-Саббах жил в одиннадцатом веке, и проголосовать за него на очередных выборах не получится при всём желании. Ну всё, с этим надо заканчивать». Быстрым шагом Клён подошёл в пьяному и, не произнося ни слова, заломил ему руку с бокалом. Раздался хруст, вино выплеснулось, дорогой костюм оказался безнадёжно испорчен. Дебошир пытался вырываться, но Клён сильнее выкрутил ему руку, и псевдомусульманин успокоился. Затем Клён нанёс ему несильный удар в челюсть. Олигарх повалился на пол. Реакция у него была никакая, и он ничего не смог противопоставить тренированным рефлексам Клёна. Всё-таки каждодневные тренировки давали свой результат, а этот бизнесмен наверняка тренировался только в том, насколько дорогое и изысканное блюдо он закажет сегодня.

Поступок Клёна вызвал в обеденном зале бурю эмоций, некоторые особенно впечатлительные рукоплескали. К нему подошёл один из бизнесменов, фамилия его была то ли Жаров, то ли Жарский, Клён точно не помнил:

– Браво, Константин Фёдорович! Эка вы его уделали! – восхитился бизнесмен.

– Не стоит благодарностей, – скромно ответил Клён. – Моя работа состоит в том, чтобы обеспечивать спокойствие наших гостей.

– Присаживайтесь, выпейте вина, я угощаю, – предложил олигарх.

Клён мысленно покатывался со смеху: «Он угощает меня моим же вином за свой счёт! Они ещё полностью не осознали, где находятся и с кем говорят, и тяга к широким жестам и дешёвому театральству ещё не испарилась». Для распорядителя ВИП-сектора не были писаны никакие продуктовые нормативы, фактически он мог брать из ресторана всё, что ему захочется.

– Благодарю покорно, но я не употребляю алкоголя, – вежливо ответил он.

– Угоститесь омаром! – не сдавался гостеприимный олигарх.

От омара Клён отказываться не стал.

Сегодня раздался первый звонок того, что всеобщая депрессия, охватившая обитателей ВИПа и Премиума, начала давать свои плоды. Клён украдкой улыбнулся, подумав о своих единомышленниках: им некогда было впадать в уныние и депрессировать. У них имелось много более важных дел.

Максим встретился с Вороном после обеда. Ворон был свободен от дежурства и предложил обсудить кое-какие новости. Максим с радостью согласился, так как маялся от безделья. Все его функции в последнее время свелись к контролю, чтобы Аликберов не напился, либо к сопровождению пьяненького шефа к месту жительства. Максим уже не мог спокойно смотреть на эти рожи в ВИПе, не мог слышать их пространные рассуждения о том, кто, что и кому сделает, как только они смогут выйти на поверхность и вернуться к своей обычной жизни, ему надоели все эти жалобы и хвастовство. Встречи с Вороном были отдушиной, поэтому Максим всегда с радостью откликался на его предложения.

– Привет, Макс, – сказал Ворон. – Ты слышал, что Соболев ищет добровольцев для операции на поверхности?

– Куда собрались?

– Вроде бы хотят установить связь с правительством. Говорят, в МГУ была выделенная линия, так вот к ней и планируют подцепиться. Операцию будет возглавлять какой-то спец, который сейчас наверху в хосписе.

– Заражённый?

– Ясный перец. Но не мутировавший. Собирают спецов и военных, но об этом наверху не осведомлены. Я согласился идти, Леший тоже. Хочется посмотреть, что там.

– Знаешь, я тоже хотел бы посмотреть, что там творится, на поверхности, но я вроде бы в другой службе.

– Думаю, этот вопрос Соболев решит. Если ты согласен, попрошу его, чтобы он нажал на твоего шефа насчёт перевода тебя к нам в группу. Но сам знаешь, что с пожрать и выпить у нас бедновато, не как в ВИПе.

– Да мне уже все это «пожрать и выпить» поперёк горла… Понимаешь, Ворон, мне надо на поверхность. У меня наверху жена с сыном остались. Поехали на обследование в ЦИТО в тот день, и все. Мне бы как-нибудь их найти… А в ЦИТО операции не будет? – встрепенулся Макс.

– Чего не знаю, того не знаю. Но что-то про Травму слышал, связанное с новыми разработками костюмов бакзащиты. При чём тут Травма?

– А от кого ты слышал?

– Да уже не помню, кто-то обронил в разговоре… Если бы хоть какая-то логическая связь между Травмой и бакзащитой была, вообще бы не запомнил.

– Ты знаешь, а в Травме такое производство правда было. Мне друг говорил, что ему распоряжение пришло с самого верха привезти эти костюмы в Кремль.

– И что, привез?

– Да нет, это как раз в тот день и было. Он мне звонил, сказал, что заявку выполнил, то есть костюмы получил, Ольгу с сыном доставил в лабу. Уже намечалась заварушка, я ему велел пересидеть в той лабе. Ждать меня. Вот не знаю, что с ними теперь… Но костюмы в ЦИТО точно есть, и производство их там было налажено.

– Слушай, я скажу об этом Соболеву. А там посмотрим. Значит, ты согласен перейти в нашу группу?..

Ворон не обманул. Уже на следующий день шеф вызвал его к себе и стал намёками выяснять, как Максим относится к своей службе и к его персоне. Телохранитель понял, что шеф пытается подтолкнуть его к категорическому отказу от предложения Соболева, хотя о самом предложении так ничего и не сказал. Максиму пришлось хвалить службу, но в то же время объяснять шефу, что охранять его тут в бункере не от кого и что Максим готов оказать помощь товарищам, поскольку опыт и желание имеются.

– Хорошо, майор, я отдам вас Соболеву, но в случае надобности вы сразу же вернётесь. Жить остаётесь на прежнем месте, об этом я позабочусь, – вынес вердикт шеф, представив распоряжение Соболева как своё решение и тут же перейдя на официальное «вы». Он вытащил из кармана айфон с изображением широко известного лица на задней крышке и набрал номер, махнув рукой Максиму: «Свободен».

В этот же день Максим и Леший сидели в одном из кабинетов сектора УЛЬТРА, куда их привёл Ворон. Посередине стоял стол, вокруг него стулья. Диваны и шкафы были сдвинуты к стенам. По-видимому, мебель была ещё сталинских времён, старая, кое-где облезшая, но крепкая.