Дар волка. Дилогия

У Ройбена закружилась голова, он ошалел от суеты, жестов, неразборчивого шепота множества голосов, сливавшихся в ровный гул, похожий на жужжание насекомых вокруг цветочной клумбы в разгар лета, он пытался уловить ту или иную из мелькавших перед ним бесчисленных деталей — длинных огненно-рыжих волос, белокурых волос, седых волос, взглядов, чуть ли не физически сталкивающихся над столом, испуганно трепещущие огоньки свечей и даже руки, прикасающиеся к нему, похлопывающие его по плечам, треплющие его щеки, гладящие его по голове. Ему казалось, что он вот-вот лишится чувств. Все, что он видел, казалось вполне материальным, живым, и все же с каждым мгновением пульсация окружающего ускорялась, как будто стремилась к некоему апофеозу. Стюарт, сидевший напротив него, сдвинув брови и приоткрыв рот в беззвучном стоне, одурело крутил головой.

Маргон вскочил на ноги и озирал происходившее яростным взглядом. Похоже, он никак не ожидал встречи с таким количеством Лесных джентри. Они загородили от Ройбена Лизу, но он видел Феликса, который улыбался — персонально! — многим из Лесных джентри, одобрительно кивал, а толпа становилась все плотнее и плотнее, постепенно выталкивая передних все ближе к сидевшим за столом хозяевам дома, так что уже можно было явственно рассмотреть в свете свечей их лица, лица самых разных типов и цвета кожи — североевропейские, азиатские, африканские, средиземноморские; Ройбен не мог бы точно определить их расовую принадлежность и угадывал лишь интуитивно — все походили манерами и одеждой на жителей глухой сельской провинции, но казались одинаково доброжелательными. Ни на одном лице он не заметил ни недоброжелательности, ни даже любопытства или какой-то навязчивости; они были в большинстве своем скорее вялыми и маловыразительными. Из толпы доносились негромкие смешки, выделявшиеся на звуковом фоне, будто нарисованные тонким пером, и тут же он снова осязал прикосновения стоявших вокруг, а напротив две фигуры склонились и расцеловали Стюарта в обе щеки.

А потом внезапно с порывом ветра, сотрясшим дом до самых стропил, вся толпа исчезла.

Стены скрипели. В камине рокотал огонь, стекла звенели так, будто вот-вот вылетят. По всему дому прошел громкий зловещий треск, тарелки на сервировочном столе задребезжали, тонко зазвенел хрусталь.

Лесные джентри исчезли. Дематериализовались. Или что-то в этом роде.

Свечи погасли.

Лиза с полузакрытыми глазами стояла, привалившись к стене, словно дело происходило на пляшущем в штормовом океане корабле. Стюарт сидел белый, как мел. Ройбен с трудом сдержал порыв сделать крестное знамение.

— Впечатляющее преставление, — ядовито бросил сквозь зубы Маргон.

Вдруг потоки дождя с такой силой хлестнули по окнам, что стекла задребезжали и, кажется, выгнулись внутрь. Весь дом скрипел и шатался, со всех сторон слышался пронзительный вой ветра в дымовых трубах. Дождь оглушительно барабанил по крыше и стеклам.

А потом в мире, милом знакомом мире, окружавшем их, наступила тишина.

Стюарт звучно втянул ртом воздух и закрыл лицо руками, продолжая, впрочем, сквозь пальцы наблюдать за Ройбеном. Нетрудно было понять, что он в полном восторге.

Ройбен с трудом сдержал улыбку.

У Маргона, который так и стоял, скрестив руки на груди, был, как ни странно, довольный вид, будто он сумел убедительно настоять на своем. Но вот на чем именно, Ройбен не мог понять.

— Никогда не забывайте того, с чем вы только что столкнулись, — сказал он Ройбену и Стюарту. — Подтолкнуть их к проявлению силы очень легко. Я никогда не переставал дивиться этому. И еще — не забывайте, что рядом с вами в любой момент может быть множество этих существ, мириады бесприютных, не знающих покоя мятущихся призраков.

Феликс, внешне спокойный и собранный, смотрел на полированную столешницу, в которой Ройбен отчетливо видел отражение огня.

— Прислушайся к ним, дорогая Марчент, — с чувством произнес Феликс. — Прислушайся к ним и позволь им осушить твои слезы.

16

Где они? А какая разница? Ройбен и Стюарт настолько проголодались, что это им было совершенно все равно. К тому же они изрядно устали. Полуразрушенная старая вилла находилась на склоне горы в окружении труднопроходимых экваториальных джунглей. В арочных окнах не было стекол, на колоннах в древнегреческом стиле почти не осталось штукатурки, полы устилал толстый слой опавших листьев и грязи. В чахлом кустарнике, пытавшемся заполонить коридоры и лестницы, кишели мириады голодных тварей.

Хозяин, Хьюго — первый морфенкиндер, помимо Почтенных джентльменов, с которым довелось встретиться Ройбену и Стюарту, — оказался громадным мужчиной с настолько длинной немытой свалявшейся шевелюрой, что определить, что у него каштановые волосы, было непросто, и горящими маниакальным блеском черными глазами. Одет он был в лохмотья, когда-то бывшие рубашкой и шортами цвета хаки, босые заскорузлые ноги покрыты застарелой коркой грязи.

После того как он проводил их в замусоренные комнаты, где для гостей в качестве ложа имелись волглые грязные матрасы, и удалился, Сергей чуть слышно сказал:

— Вот так бывает с морфенкиндерами, которые постоянно ведут животный образ жизни.

На вилле стоял смрад, как в городском зоосаде среди жаркого лета. И жара после промозглой холодной сырости Северной Калифорнии казалась даже приятной. Тем не менее в воздухе витали какие-то токсины, от которых на Ройбена накатила усиливавшаяся с каждым шагом вялость.

— Мы что, останемся тут? — слабым голосом спросил Стюарт. — Может, стоит найти какой-нибудь американский мотель? Какую-нибудь забегаловку «ночлег и завтрак»? Или хотя бы хижину у какого-нибудь старика из местных?

— Мы приехали сюда не для того, чтобы любоваться красотами этого дворца, — ответил Маргон. — Так что слушайте меня внимательно оба. Нам вовсе не обязательно тратить все время, которое мы проводим в волчьем облике, на охоту за теми, кто по какой-то ошибке называет себя людьми. Более того, для этого вообще нет никаких правил. Мы осмотрим затерянные в этих джунглях древние руины — храмы, могильники, развалины города — так, как это не могут сделать обычные люди, но можем мы, морфенкинды, и что не удалось бы людям, и заодно немного сократим поголовье вредителей в этих лесах. Мы увидим то, чего уже несколько веков не видел никто другой.

— Это сон! — восхитился Ройбен. — Ну почему, почему я вовсе не думал ни о чем подобном? — Перед ним вдруг открылось неограниченное поле возможностей.

— Сначала нужно набить животы, — продолжал Маргон. — Нам тут никто не опасен — ни животные, ни змеи, ни насекомые, ни даже местные жители, которые, впрочем, вряд ли рискнут появиться в этих местах. Раздевайтесь и кидайте одежду прямо на пол. Дышите и ведите себя как морфенкиндеры.

Остальные сразу последовали совету и охотно скинули пропитанные потом одежды.

Волчья шкура, окутавшая тело Ройбена, так же надежно укрыла его от жары, как и прежде — от холода. Так раздражавшей его слабости как не бывало, ее сменил прилив энергии. В уши хлынули писклявые, стрекочущие, завывающие голоса джунглей. Раскинувшиеся по холмам и долинам джунгли пыхтели и бурлили, как огромный чан с дрожжами.

Они без малейшего труда соскользнули со скалы в трепещущую сеть листьев-ножей и колючих лиан, над ними фосфоресцировало розоватое ночное небо, и его света вполне хватало для того, чтобы уверенно мчаться вниз по крутому склону.