Дар волка. Дилогия

Если у Ройбена и были какие-то сомнения насчет того, что это двоюродный дед Мерчент, а не его незаконнорожденный сын, то они сразу испарились.

Это был тот же самый импозантный мужчина, что и на фотографии на стене библиотеки — улыбавшийся в кругу друзей, посреди тропических джунглей. Доброжелательный наставник всего семейства с портрета, висевшего над столом Мерчент.

Живой и здоровый Феликс Нидек, выглядящий не старше, чем двадцать лет назад. Никакой сын не смог бы с такой точностью воплотить черты и телосложение отца. А еще в нем чувствовался внутренний авторитет и жизненная сила, выделявшая его на фоне всех остальных, находившихся в комнате.

Ройбен был потрясен. Не шевеля даже губами, прочел безмолвную молитву.

Этот человек был высокого роста, хорошо сложен, со смуглой кожей золотого оттенка и густыми вьющимися каштановыми волосами. Одет был безупречно, в идеально пошитый коричневый костюм, рубашку цвета жженого сахара и коричневый с золотом галстук.

Но его радушное поведение и простота манер были настоящим шоком. Он искренне улыбался, его большие карие глаза заразительно сверкали добротой, и он сразу же протянул руку Ройбену, здороваясь.

Все в нем буквально олицетворяло доброту и приветливость.

Он сел напротив Ройбена, как и предполагалось, и они поглядели друг на друга. Роста они оказались почти одинакового. Нидек наклонился вперед и заговорил:

— Очень,

очень

рад знакомству.

У него был низкий звучный голос, он говорил безупречно и безо всякого акцента и очень доброжелательно.

— Позвольте поблагодарить вас. Я прекрасно понимаю, что вы вовсе не были обязаны встречаться со мной, и я очень польщен, благодарен вам за то, что вы пришли.

Разговаривая, он жестикулировал, и Ройбен разглядел его изящные руки. Увидел зеленый камень в золотой булавке галстука, краешек полосатого шелкового платка, едва выступающий из нагрудного кармана.

Ройбен был просто поражен, сверх всякой меры, но не терял бдительности. Так разволновался, что почувствовал биение пульса в горле. Если он не сможет произвести благоприятное впечатление на этого человека… он просто подумать не мог о такой неудаче. Сейчас он лишь думал, что каждая минута, проведенная с этим человеком, дорогого стоит.

Тот продолжал говорить, без запинки, с легкостью, откинувшись на спинку кресла. Его движения были плавными и свободными, скорее расслабленными, чем нарочитыми.

— Я хорошо знаю, как отнеслась к вам моя племянница Мерчент. А вам известно, что она была очень дорога моему отцу как единственная его наследница.

— Но вы не были знакомы с Мерчент лично, так ведь? — спросил Ройбен. Его голос немного дрожал. Что он творит? Сразу да в дебри. — Я имею в виду, что вы никогда не встречались.

— Мой отец очень много мне о ней рассказывал, так что я знаю ее так, будто был знаком лично, — тут же ответил Нидек. — Уверен, наши представители объяснили вам, что я не собираюсь претендовать на дом и землю, которые она пожелала отдать вам.

— Да, они разъяснили это, — согласился Ройбен. — Это обнадеживает. Я рад, что мы здесь и имеем возможность обсудить любые вопросы.

Улыбка Нидека была почти что ослепительной. Его живые глаза ясно выразили благодарность Ройбену, но Ройбен не торопился делать выводы.

С чего же ему начать на самом деле? Как подвести все к нужной теме?

— Я недолго знал Мерчент, — начал Ройбен. — Но, думаю, хорошо успел узнать ее. Она была человеком исключительным…

Он сглотнул.

— То, что я не смог защитить ее…

— Ройбен, ладно, — сказал Саймон.

— …что я не смог защитить ее… что ж, с этим мне жить до конца моих дней.

Нидек кивнул. На его лице появилось выражение отеческой любви.

— Вы прекрасный юноша, — тихо сказал он.

Ройбен изумился. Если этот парень собирается меня убить, то он сущий дьявол.

— О, простите, — продолжил Нидек, совершенно искренне и несколько озабоченно. — Я сказал это, невольно подчеркнув, что я старше. Извините. Возможно, я не настолько старше, чтобы так говорить, но бывает, что я чувствую себя намного старше, чем я есть. Хотел лишь сказать, что ваши фотографии не передают вашей сути. На них вы выглядите красивым, по общепринятым стандартам, и несколько отстраненным, но в действительности вы человек выдающийся.

Он говорил все это с подкупающей простотой и искренностью.

— Теперь я действительно вижу в вас автора статей, опубликованных в «Обсервер». Поэтичного, тонко чувствующего, я бы сказал.

Оба юриста сидели, будто окаменев, молча. Но Ройбен был очарован и исполнен надежды, пусть и не теряя осторожности. Значит ли это, что ты не собираешься убивать меня, вертелось у него на языке. Или значит лишь то, что ты говоришь мягко и обманчиво, и будешь делать это и тогда, когда решишь убить меня, точно так же, как тот отвратительный Маррок?

Но Феликс сидел здесь, напротив него, настоящий Феликс. Пора браться за дело.

— Вы желаете получить личные вещи вашего отца, — начал Ройбен, медленно, чтобы не выпалить все сразу. — Вы имеете в виду его дневники? И таблички, древние таблички с клинописью…

— Ройбен, — тут же сказал Саймон, подымая руку, чтобы прервать его. — Давайте не будем обсуждать в деталях личные вещи, пока мистер Нидек не обозначит свои намерения несколько точнее.

— Древние таблички? — тихо сказал Артур Хаммермилл, поерзав в кресле. — Какие древние таблички? Я впервые слышу о каких-либо древних табличках.

— Да, мой отец коллекционировал древние таблички с клинописью, он их много нашел за годы раскопок на Ближнем Востоке, — сказал Нидек. — Действительно, они интересуют меня в первую очередь, признаю это, и, конечно же, его дневники. Его дневники исключительно важны для меня.

— Значит, вы в состоянии прочесть тайное письмо, которым они написаны? — спросил Ройбен. Он увидел, что Нидек едва не моргнул. — В доме есть много текстов, написанных этим тайным письмом, — добавил Ройбен.

— Да, это так, я могу прочесть это тайное письмо, — ответил Нидек.