Дар выживания

Не знаю, как он назывался, но коньяк оказался хорош. Насколько я могу судить со своим абсолютно нулевым опытом в пьянках. То есть, наверное или скорее всего, до потери памяти я выпивал, но не помнил этого. Напиток пришёлся мне по вкусу, приятно обжигал рот и внутренности, отдавал орехами и чем-то ещё, расслаблял мышцы и мысли.

Мы не говорили со Смирновым, просто пили и курили. И этого вполне хватало двум взрослым мужикам для взаимопонимания.

Глава 5. Подопытный кролик.

«Иркутск нам улыбнётся объятьем площадей».

Таковы слова песни, встречавшей нас по прибытию в областной центр. Красивые слова. Красивый вокзал.

Об Иркутске, если быть кристально откровенным, рассказать особо нечего. Нет, случались, конечно, курьёзы, но ежедневная рутинная работа с «несинцами» перебивала многие хорошие впечатления. Просто три месяца ежедневных тестирований, бесед, состояний гипноза, каких-то совершенно непонятных мне разговоров и процедур. Каждый день к восьми утра, как работу, а вечером, после семи, домой, то есть в специально выделенную комнату, в которой я жил со Смирновым, конечно же. Жили, впрочем, шикарно, не иначе.

Лаборатория Несинского находилась в отдельном корпусе курорта «Ангара», огромного лечебного комплекса, расположенного в зелёной зоне города, недалеко от реки Иркут. Невиданная красота, строгость и ухоженность окружали меня всё время, да и в комнате имелись все удобства. Отменная кормежка, что немаловажно в нашем нелёгком деле. В общем, как у Христа за пазухой. За день неимоверно уставал мозг, но вечером я пёрся вслед за агентом ФСБ в оборудованный по всем современным стандартам спортзал. Начинал с самого лёгкого, с бега на километр, постепенно увеличивая дистанцию. Чуть позже подключил физические нагрузки и отработку ударов на груше. Все мои тренировки курировал Смирнов, а он, как оказалось, был богом в этой сфере. За тренировку с меня сходило по семь потов, но я чувствовал, что с каждым разом становлюсь сильнее, а когда с его лёгкой руки в тренировочный процесс включились спарринги с ним и его коллегами, я просто не мог засыпать нормально, потому что болело всё тело – и от нагрузок, и от фсбшных тумаков. И эта боль тоже помогала забывать о постоянный тестах. Росла и мышечная масса, и выносливость, и умение вести бой. А Смирнов, всегда немногословный, на тренировках преображался в замечательного тренера, способного объяснить всё, что угодно, в доступной форме для любого чайника. Действительно, даже сложные технические действия он объяснял так, что даже конченный дебил смог бы его понять.

Несинский, как и обещал, давал мне кое-какую свободу действий, но на улице стояли холода, да и сил после тяжелого дня оставалось немного. На то и был расчёт моих опекунов. Я выходил за пределы курорта очень редко, да и то всё заканчивалось максимум часовой прогулкой по окрестностям. У меня и знакомых-то в Иркутске нет, хотя, мама говорила, что я прожил в этом городе несколько лет. Что толку от этой информации, если я ничего не помню. И никого. Мама приезжала сама. Ей выделили комнату по соседству. Мы гуляли по вечерам по заснеженным улицам, сидели в кафе за чашкой кофе, ходили в кино и по магазинам.

Имело место и одно происшествие. В новогоднюю ночь я умудрился смыться от надзирателей и пешком добрёл до сквера Кирова, где происходили главные события. Покатался с горки, порадовался общему празднику вместе с орущей полупьяной толпой. В конце концов, нашёл приключения на задницу, схлестнулся с кавказцами в своём справедливом стремлении защитить слабого. За развязывание массовой драки меня доставили в отделение полиции и обещали десятидневную передышку от мирской суеты в застенках местного изолятора, но Смирнов появился, как чёртик из табакерки, и уберёг меня от подобной перспективы. Отругал, конечно, и на спарринге на следующий день отвесил знатных люлей, но всё это справедливо. Впрочем, как и то, что я поставил на место зарвавшихся юнцов.

Помимо ФИЗО, имелось ещё кое-что интересное. Смирнов на свой страх и риск, привёл меня на стрельбище. Он доверил мне боевое оружие. У ФСБ огромные возможности, и он пользовался ими всецело. Мы бывали на тренировках местного СОБРа, на полигонах Учебного Центра ГУВД и Института МВД, в школе телохранителей известного по стране специалиста Оспищева. При этом Смирнов давал мне навыки, которые, как мне казалось, уже имелись во мне. Может, просто казалось, но как объяснить то, что я схватывал всё на лету? Снова загадки, а мне занятия по стрельбе чертовски нравились. Я будто окунулся в свою стихию, в океан позитивных эмоций от тренировок, приносящих истинное удовольствие.

Я не солгу, если скажу, что к концу исследований настолько влился в эту новую атмосферу, что известие об их окончании стало неприятной новостью. Несинский собрал всех в своей комнате, торжественно объявил, что работа дала свои результаты, которые лягут в основу одного из проектов Минобороны по созданию нового вида подразделений в войсках. Даже темнить не стал. Всех благодарил, радушно обнимая и улыбаясь. Вечером профессура устроила небольшой фуршет в столовой. Тяжкий труд позади – можно и гульнуть. Шампанское и добрые слова лились рекой. Правда, я не налегал на спиртное, удрученный мыслями о том, что придётся приостановить тренировки. О чём я и правда жалел, так это о потере такого чудесного инструктора по боевой и физической подготовке, как Смирнов. Об этом я ему и сообщил, когда мы вышли на крыльцо покурить. Агент похлопал меня по плечу, сказав: «Кто хочет – тот делает». И сунул мне в ладонь черный продолговатый предмет. Ни много, ни мало – он отдал мне свой "складень". Я посчитал это высшей наградой, потому что фсбшник никогда со своей «зерошкой» не расставался.Вечер сюрпризов на этом не закончился. Олег Николаевич тоже приготовил мне подарок – часы. Механические, массивные, но лёгкие, из какого-то светлого сплава. Браслет из него же, широкий, внушающий доверие, надёжный. Несинский много хорошего высказал в мой адрес, хвалил за терпение и активное участие в исследованиях. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Рано утром Смирнов, один, без свиты, доставил меня на вокзал. Напомнил об условиях нашего соглашения и о последствиях, если таковые будут нарушены. Он вёл себя по традиции безлико и даже сурово, но я уже знал, что за человек живёт за этой непробиваемой оболочкой. Распрощались крепким мужским рукопожатием. Невзирая на предельную ясность всего произошедшего за последние месяцы, ехал я домой всё равно в смешанных чувствах и бесконечных размышлениях...

Глава 6. Дольче вита.

Дольче вита.

Родители не знали о моём возвращении, но был человек, которому я всё же доверился. Это Андрей. Его зябнущая, высокая фигура встречала меня по прибытии у вагона. Мы по-братски приветствовали друг друга. Скоба предложил с ходу отметить приезд, да и согреться ему очень хотелось, поэтому мы зашли в привокзальное кафе с прозаическим названием «Оазис». Я с поезда, проснулся недавно, ещё ничего не успел понять, но бокал холодного светлого пива и тарелка наваристого борща вернули меня в реальность. Пошли покурить на крылечко. Только сейчас я, наконец, посмотрел на утонувший в снегу город. Не на весь, конечно, только на близлежащее Привокзалье. Оранжевые огни ночных фонарей подсвечивали февральские сугробы, которые, казалось, никто не убирает. В чёрном чистом небе блекло мелькали звёзды. На железной дороге, до которой рукой подать, гудели локомотивы, тащили за собой многотонные составы, скрипевшие по рельсам. Слева неоновая вывеска гостиницы «Бирюса» на высоте четвёртого этажа манила запоздалых гостей города. Таксисты пересмеивались, столпившись у здания вокзала. И конечно же вездесущий, вечно усталый голос дежурной, объявляющей прибытие и убытие поездов. Вот и всё, я дома.

– Ну что, братан, - оживился друг, сделав три затяжки. – Как опыты?

– Ничего особенного, кроме того, что теперь я на подписке о неразглашении, - сплюнул я горечь крепкого табака в слежавшийся снег, вспоминая Иркутск. – Бесконечные тесты, опыты, датчики на теле. Если честно, большую часть этих манипуляций я так и не понял.

– Ну, слов умных нахватался зато, - хохотнул Андрюха. – Не материшься даже.

– Там интеллигенция сплошная, - улыбнулся я в ответ.

– Чё думаешь делать?

– Не знаю, - я задумчиво смотрел на мигающие часы вокзала. – Придумаем что-нибудь. Бабки пока есть. Нужно привыкнуть к людям, к общению.

Андрюха со вздохом покачал головой, а я добавил, чтобы не нагнетать обстановку:

– В Иркутске же с одними «ботанами» общался. Язык людской чуть не забыл.

– Остришь, братан, - Скоба, щербато оскалившись, похлопал меня по плечу, - пошли ещё по пиву вжарим лучше. Оно, как говорится, способствует общению.

– Пошли, - я легко подался на зов друга.