Дар

В салоне раздается телефонный звонок. Макс поспешно бросает взгляд на расстояние между сиденьями, где на полке мирно покоится его мобильный, и тут же возвращает глаза на дорогу.

Телефон не прекращает вибрировать и орать. Макс больше не отвлекается на него, аккуратно вписываясь в поворот. Амалия увлечена своим гаджетом - то ли играет, то ли ведет с кем-то переписку.

Они успешно минуют «опасный поворот», который огибает сквер, парк, лес или что-то вроде того, и выезжают. Они выезжают… на довольно знакомую мне улицу, при этом их телефоны начинают кричать поочередно. Максу не до ответов. Амалия раз за разом нервно отключает звук на своем.

Красная «тойота» не попадает в аварию, никого не убивает, никто не врезается в нее. Она успешно миновала этот чертов поворот и так же успешно продолжает свой путь.

По левую руку от Макса - рыбный супермаркет, я всегда покупаю в нем свежайшую рыбу и морепродукты. Справа - «Макдональдс», который я с детства мечтала посетить не только ради туалета или стакана воды. Дальше с обеих сторон стоят обычные многоэтажки с яркими вывесками на первых этажах: «Парикмахерская», «Салон мебели», «Аптека», «Обувь», «Цветы», «Игрушки», «Кафе» и снова «Аптека». Все это мне прекрасно знакомо. Не часто, но я посещала каждое из этих заведений, ими усеяно расстояние в несколько кварталов ведущих к моему дому.

До моего дома меньше пяти минут. Телефоны Макса и Алины продолжают разрываться.

– Похоже, твоя Сара с катушек слетела.
– Амалия возмущенно тычет Максу под нос свой новенький пятый айфон.
– Даже я себе не позволяю так надоедать людям. Неужели не ясно - ты ведешь машину, общаешься со мной. Одним словом - занят. Но главное ведь, никуда от нее не денешься. Еще несколько вшивых минут и наши голубочки встретятся. А у меня, вообще-то, важная переписка. Так нет! Ей невтерпеж.

Амалия с яростью проводит изящным пальчиком по экрану пытаясь «принять» вызов, но опаздывает. На другом конце я уже положила трубку.

– Вот, коза! Трубку повесила, - и с этими словами Амалия принимается набирать мой номер. Раз. Два.
– Нет, нормально? Только что доводила трелями до истерики, а теперь не отвечает!

На их пути появляется светофор. Зажигается красный. Макс тормозит.

Амалия с азартом принимается надиктовывать на мою голосовую почту то, что я совсем недавно прослушала. Макс и себе погрузился в мобильный. Несколько раз набирает меня, но, так же безуспешно, как и его спутница. Дальше быстро набирает сообщения.

Зажигается зеленый.

– Ма-а-а-а-кс!!!!!...
– Я уже слышала это в сообщении, но теперь я еще и вижу.

Я отлично вижу ужас в глазах Амалии, непонимание на лице Макса и только мне известно, что это КОНЕЦ.

Никого не жалят пчелы или бабочки-убийцы и не кусают собаки. Все намного проще, но все с той же графы абсурдов.

Макс едва успевает тронуться с места, когда под колесами его «тойоты» асфальт раскалывается напополам. Вот так просто посреди мегаполиса, посреди оживленной улицы - дорога превращается в Большой каньон.

Красная «тойота» погребена под десятками килограммов асфальта. Хеппи-энда не будет. Мне не дано видеть сказки. Я вижу только смерти.

Теперь кошмары стали более реальными. Теперь они атакуют мое сознание, а не только сны. Вся моя жизнь теперь один бесконечный кошмар.

Глава 17

Несколько раз в принудительном порядке открываю и закрываю глаза. Ужасного кадра больше нет. Видение исчезло. Передо мной только холод пустых стен и противный запах одиночества.

Не кричу, не плачу, и даже не рву на себе волосы. Все это бесполезно. Крики и стоны не вернут мне Макса. Что от них толку? Слезы не сотрут из жизни последний месяц. Стоны не вырвут крылья. Истерика не перекроет кошмарам наяву доступ к моему сознанию. Все бесполезно. Жизнь бесполезна.

У меня в считаные дни отобрали ВСЁ и даже больше. В моей жизни больше нет ни холода, ни тепла. Нет самой ЖИЗНИ. Есть только боль. Душевная и физическая боль. С подобными спутницами жизнь не представляет особой ценности. Совсем скоро я превращусь в Полину, а чуть позже в «Дело №1234» или «№3456», а быть может и «№666» на столе какого-нибудь следователя. Да, скорее всего МОЁ дело будет проходить именно под номером 666. Так логичнее.

Чувствую себя курицей, которой только что отрубили голову, но она не готова падать замертво, а все еще носится по двору. Наивная. Ее тело все еще полагает, что живо, но нет.

Мысли… мысли… мысли…

Что дальше? Просидеть остаток дней взаперти или самостоятельно уменьшить их количество? Какой мне от них прок? Прожить сто лет с разорванной в клочья душой, умершим сердцем, подорванной психикой и явным физическим и психическим отклонением от нормы не очень-то весело. Может достаточно месяца подобной «жизни»? А, может, обойтись неделей? До меня все равно никому нет дела, ровно как и мне до всех.

Бреду к окну. Вижу лунный огрызок и немного звезд. Они прекрасны. А если я попробую дотронуться до неба, у меня получится? У меня ведь есть крылья. Вот так встану на подоконник и-и-и… Взлечу. А, может, нет. Какая разница.

Ощущаю трепетное движение на спине. Они знают. Они чувствуют, что речь в моей голове идет о НИХ. Возможно, они боятся. Правильно делают.

Крылья. С них все началось и ими все должно закончиться. Они отобрали у нас с Максом почти месяц! Их в себе я ненавижу больше всего.

Подхожу к компьютерному столу. Включаю ноутбук. Сажусь в кресло и жду, пока мой недобитый товарищ полностью загрузится.

«Недобитый», похоже, так можно сейчас сказать и обо мне. Мысленно провожу прямую параллель между собой и потерпевшим от новшеств в моей жизни компьютером. Его до полусмерти избила я сама, интересно, кто то же самое проделал со мной? Кто на протяжении долгих дней ударяет всю меня об острые углы реальности и не совсем? Кому потребовалось полное мое уничтожение?

Компьютер готов к работе, а вот я…

Кап. Кап. Кап. Слезы на клавиатуре. Я и не поняла, что плачу.

Не вытираю их, пусть текут. Пусть влага вытечет из меня вся, без остатка. Наверное, так должно быть. Осознание того, что слезами ничего не исправить, не в состоянии побороть подсознательное чувство невосполнимой утраты. Сомневаюсь, что станет легче, но это обычная физиологическая потребность. Организм пытается избавить себя от боли. Наверное.

Мои пальцы едва касаются клавиш...

Тук, тук, тук.

Замираю на месте, пытаюсь уловить что-то знакомое в этом звуке, но это первая реакция. Вторая - злость и ненависть с небывалой скоростью срывают меня с кресла.