Даргер и Довесок

— Я хорошо себя чувствую.

— Это роль, которую вам нужно сыграть. Я устрою, чтобы с завтрашнего дня вас навещала Белая Буря. Не радуйтесь раньше времени. Она то­же будет играть роль, подчиняясь моим указаниям. Но у вас появится возможность повлиять на ее чув­ства.

— Мне поведать ей о своей любви?

— Нет, пока рано. Беседуйте с ней сдержанно: никакого хвастовства, никаких шуточек. Пусть все слова идут от чистого сердца. Позвольте ей потче­вать вас бульоном и прочей жижей. Попросите ее почитать что-нибудь из классики. Отлично подойдет Ли Шанъинь, у него все любовные поэмы трагиче­ские. Скажете, что это ваш любимый поэт. «Придет назавтра новая страсть — былая станет золой» [45] . Скажете, что это ваша любимая строчка из люби­мого стихотворения. Если она обратит внимание на возмутительность его стихов, объясните, что таким образом он выражал страсть к жене. Пусть она по­читает вам и другие поэмы, а также историческую прозу. Каждый раз, как речь будет заходить о люб­ви, отводите взгляд, словно один только вид Белой Бури невыносимо тяготит ваше сердце. Так, без единого слова, она постепенно поймет, что вы ее любите.

45

Строчка из безымянного стихотворения Ли Шаньиня (пер. А. Сергеева). Позаимствована группой Pink Floyd для песни «Set the Controls for the Heart of the Sun».

— Ты уверен? Белая Буря не самая проницательная женщина.

— Если она не разберется сама, я позабочусь о том, чтобы ей шепнули об этом на ушко. Предупреждаю, затея не простая и не быстрая. Преимущество на стороне противника, и он контролирует территорию, которую вы жаждете заполучить. Од­нако собранность и усердие — и мои подсказки — помогут вам побить многочисленные стратегические и тактические козыри царевича Блистательно­го Первенца.

Мощный Локомотив изменился в лице, но вы­говорил:

— Я сделаю все, как ты сказал.

— Тогда есть надежда.

На миг в глазах главкома вспыхнул былой ого­нек.

— Однако не могу не отметить, что ты оста­нешься во главе армии Тайного Императора, пока я буду изображать больного.

— Весьма досадно, согласен, — отозвался Дар­гер. — Но с этой ношей мне придется смириться.

* * *

— Как неважно все складывается, — пробурчал Довесок, когда он и Даргер покинули дом главко­ма. — Я... о, снова вы.

Царевич Блистательный Первенец поравнялся с ними и зашагал рядом.

— Я поджидал вас, — сказал он. — Похоже, я должен перед вами извиниться.

— В извинениях нет нужды, — пренебрежи­тельно отмахнулся Довесок. — Обиды забыты! Ерунда!

— Белая Буря не называла вас лжецами — это я так решил. Я никоим образом не хочу запятнать ее имя, ибо она исключительно добродетельная женщина. Она просто сказала, что обманом вы спо­собны добиться чего угодно. Так и есть: за что бы вы ни взялись, вам всегда сопутствует успех. Мне начинает казаться, что эта война скоро закончится и я смогу вернуться домой.

— Об этом вы и мечтали с самого начала, разве нет? — спросил Даргер. — Должно быть, вы счаст­ливы.

— Увы, когда я предложил Белой Буре перее­хать в Южные Ворота в качестве моей любовницы, она вовсе не обрадовалась. Сказала, что не может без дела — настоящего дела, а не такого, с которым справится любая девица легкого поведения. Конеч­но, это благородное стремление — быть главным императорским оружейником и помогать править воссоединенным Китаем. Если замысел Мощного Локомотива осуществится, мне кажется, я смог бы объяснить ей, почему нужно отказаться от... — Он оглянулся по сторонам и, явно решив, что не стоит откровенничать у всех на глазах, закончил: — ...та­кой высокой должности. Но она захочет, чтобы я остался в Севере при дворе императора. Она ни­когда не бывала в Южных Воротах весной и не понимает, чего просит. А я уже истосковался по дому. Пожизненное изгнание для меня все равно что смертный приговор.

— Почему бы вам на ней не жениться? — пред­ложил Даргер. — Для жены правителя важной ра­боты всегда в избытке. Чего стоят одни слуги, приглядывающие за вашими детьми, — их жизнь мож­но превратить в сущий ад.

— Мой отец этого не одобрит.

— Пренеприятная ситуация, друг мой. Но многие юноши женятся без отцовского благословения. С рождением внуков все разногласия обыч­но сходят на нет. Разве ваш отец в силах вам помешать?

— В конце концов, он царь.

— Ничего подобного. Если вы подыграете Мощ­ному Локомотиву, то даже после отказа от трона ваше положение будет выше отцовского. Ваш отец всего лишь наместник. А ведь император еще мо­жет поставить на его место вас.

Они приближались к площади Свободной Тор­говли. На улицах было не протолкнуться: горожане тащили узлы с тряпьем и толкали тележки с до­машним скарбом. Этих людей временно выселили из кварталов, прилегающих к воротам Гармонич­ного Общения, и вид у них был не самый доволь­ный, но возражений они не высказывали. Учитывая военное время, с ними обошлись не так уж плохо.

Царевич Блистательный Первенец задумчиво почесал голову и принял решение:

— Все ваши предложения никуда не годятся. Вы должны провернуть какой-нибудь из своих бесчест­ных трюков и, во-первых, сделать так, чтобы Мощ­ный Локомотив не смог втянуть меня в придвор­ные интриги на ближайшие годы, а во-вторых, убедить Белую Бурю после окончания войны по­корно вернуться со мной в Южные Ворота в роли любовницы.

Царевич умолк. Когда стало ясно, что продол­жения не последует, Даргер прочистил горло и про­изнес;

— По традиции на этой стадии переговоров следует предложить взятку.

— И немаленькую, — бросил Довесок. — Со­размерную безнадежности ситуации и трудности поставленной задачи.

— Ах, да. Я привык руководствоваться предан­ностью и патриотизмом и совсем позабыл, что иногда нужно нечто большее. Как насчет этого? Если вы сделаете, как я говорю, я не стану вас уби­вать. Это устроить совсем не трудно: я наследный монарх, и мои солдаты повинуются мне беспреко­словно. Если все откроется, меня в худшем случае отправят в изгнание, подальше от императорского двора. А именно об этом я и мечтаю. — Лицо ца­ревича озарила счастливая улыбка. — Видите? Я учусь думать, как вы.

* * *

Вечером, когда все выполнимые дела были за­кончены, а прочие отложены, Довесок поднялся на крышу башни Желтого Журавля, где, как и следо­вало ожидать, обнаружил Даргера Тот не сводил взгляда с реки. Перед городом скопилась целая фло­тилия лодок. Там, где несколько часов назад про­стирались лишь голые поля, вражеские солдаты возводили полотняный городок. В свете заходящего солнца палатки казались золотыми, а тени от них — фиолетовыми.

— Как они прекрасны! — воскликнул Даргер. — «...Караван судов торговых плыл среди небесных круч, приземлялись с ценным грузом лоцманы баг­ровых туч» [46] . Теннисон. Интересно, сошелся бы он с Ли Бо. Мне кажется, с Ду Фу у него больше общего.

46

Отрывок из поэмы А. Теннисона «Локсли-холл» (пер. А. Катар).

— Дела поэтов подождут. Сегодня мы раздали кучу обещаний.

— Как же я сразу не догадался, что Мощный Локомотив неравнодушен к Белой Буре. Каждый раз в ее присутствии он превращался в невоспитан­ного грубияна, отпускал в ее сторону оскорбитель­ные шуточки — в общем, вел себя как школьник-переросток в период обострения.

— Мы что, волшебные джинны, исполняющие по три желания? Обри, мы уже пообещали Белой Буре, что заставим царевича Блистательного Пер­венца жениться на ней и осесть в Севере. Вдобавок мы только что, правда вынужденно, пообещали ца­ревичу, что Белая Буря покорно отправится с ним в Южные Ворота и удовольствуется ролью любов­ницы, хотя ни одному нормальному человеку такое и в голову не придет. Я не понимаю, как нам до­биться этих двух взаимоисключающих целей и од­новременно сделать так, чтобы Белая Буря влюби­лась в Мощного Локомотива.

— Не забывай, нам еще, вопреки всему, нужно победить Хитрую Лису. — Даргер махнул в сторону реки. Ровные кварталы холмов-развалин уходили вдаль, насколько хватало глаз. — Во времена Утопии Перекресток был гораздо больше, чем сейчас. Поло­вина его простиралась к северу от Длинной реки. По легенде, здания подпирали небо. «Я — Озимандия, я — мощный царь царей! Взгляните на мои великие деянья, владыки всех времен, всех стран и всех морей!» [47] . Интересно, поладили бы Шелли и Ли Бо.

47

Отрывок из стихотворения П. Б. Шелли «Озимандия» (пер. К. Бальмонта).