Дарио

Сделала глоток, в основном для того, чтобы успокоить его, и он отстал от меня, и закашлялась, когда жидкость обожгла мне горло.

— Ты в порядке?! — встревоженно спросил Никколо.

— У меня такое ощущение, что она никогда раньше не пила спиртного, — сказал Массимо.

— Это не скотч и не виски, это бренди! — воскликнул Никколо.

Великан пожал плечами.

— Она довольно невинна.

Никколо посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты уже пила бренди?

Я отрицательно покачала головой, закашлявшись еще больше.

— Madonn, — снова выругался он. — Сама невинность.

— И при этом красивая, — ухмыльнулся кинозвезда, прислонившись к стене.

— Руки прочь, Валентино! — пригрозил ему Никколо. — Занимайся тем, что трахай прислугу!

— Я не собирался ее трогать, — запротестовал Валентино.

— Ты трогаешь все, что имеет киску, — огрызнулся Никколо, а затем снова повернулся ко мне. — Простите за мой французский.

— Не «все», — сказал Валентино. — Она должна, по крайней мере, хорошо выглядеть.

— О, так у тебя есть стандарты — замечательно, — усмехнулся Никколо.

Впервые с тех пор, как я вошла в комнату, Дарио заговорил.

— Алессандра — наша гостья, — сказал он своим глубоким, хриплым голосом. — Никто не должен к ней прикасаться. Понятно?

— Я не хотел показаться неуважительным, — мрачно пробубнил Валентино, обратившись к Дарио.

— Не говори этого мне — скажи это ей.

Великолепный молодой человек посмотрел на меня настороженными глазами.

— Простите, синьорина. Я не хотел вас обидеть.

Я только молча кивнула.

— Прекрасно, все поцеловались и помирились, — сказал Никколо, а затем начал кричать на Дарио. — О чем ты, черт возьми, думал?!

Никколо, безусловно, был самым театральным и громким человеком в комнате. И он являлся единственным, кто, похоже, был готов выступить против Дарио. Все остальные оказывали Дону мафии почтение, но только не Никколо.

Это было бы забавно, если бы они не были бандой головорезов и убийц.

Дарио ответил слегка насмешливым тоном.

— Ее отсутствие развяжет язык ее отцу — или вы не согласны, консильери (ит. сonsigliere — советник)?

Так называли правую руку Дона, самого доверенного советника крестного отца.

Так что Никколо был не только братом Дарио… но и консильери Дона, вторым по влиянию человеком в комнате.

Неудивительно, что он шутил и кричал, а остальные молчали.

— Ты мог бы сделать это, не приводя ее сюда! — возмущался Никколо. — Ты что, забыл, чем занимаешься?! Несколько угроз вполне бы сработали!

Затем Никколо поспешно обернулся ко мне и сказал успокаивающим голосом.

— Не то, чтобы мы обязательно выполнили бы эти угрозы, заметьте.

Слово «обязательно» было единственным, которое выделялось.

Я слишком хорошо понимала, что речь шла об угрозе.

Но, несмотря на опасность, которой подвергалась, я оглядела комнату и не могла не представить себе Семь Гномов из Белоснежки.

Однако вместо Ворчуна, Дока, Башу и Дурня все выглядело примерно так:

Адриано — Горячая голова.

Массимо — Медведь.

Ларс — Блондин.

Роберто был банкиром. Я, честно говоря, ожидала, что он будет работать в финансовой сфере, а не в мафии.

Валентино был ловеласом, дамским угодником.

Никколо был трикстером².

Но Дарио оставался Il Mostro.

Каждый раз, когда я бросала на него взгляд и видела, что он наблюдает за мной, как хищник за своей жертвой, у меня по позвоночнику пробегал холодок.

Я вспомнила о предупреждении Филомены:

«Дон Розолини только что вернулся домой после четырехлетнего заключения… С тех пор, как он приехал, в его поместье не было ни одной женщины… Никогда не оставайся с ним в комнате наедине».

По тому, как Дарио смотрел на меня, я слишком хорошо поняла, что она имела в виду.

Внезапно Никколо опустился на кожаное сиденье напротив меня. Он тепло улыбнулся.

— Ну, bella, ты, конечно, неплохо провела вечер, не так ли? Выпей еще глоток своего бренди.

Я подавилась еще одним глотком. Не хотелось нарываться на конфликт с консильери.

— Итак… этот парень, которого Ларс так внезапно отправил в отставку… — Никколо бросил на блондина строгий взгляд, словно тот был очень непослушным мальчиком, затем снова обратился ко мне. — Ты видела его раньше в вашем кафе?

— Нет.

— Подумай хорошенько. Ты уверена, что никогда не видела его раньше?

— Уверена.

— Как ты думаешь, твой отец мог быть с ним знаком?

Я подумала об этом уродливом человеке и его последних словах, обращенных ко мне:

«Передай своему отцу привет шеф-повару».

Во мне мелькнул страх, и он не остался незамеченным.

Никколо наклонился вперед. В его манере поведения было что-то такое, что напомнило мне змею, следящую за птенцом.

— Что это было?

— Что — это?

— Это небольшое подергивание, — проговорил он, указав жестом на мое лицо. — Ты только что о чем-то подумала. Что это было?

Возможно, это коньяк придал мне смелости…

А может быть, я просто устала от того, что мной весь вечер помыкали.

В любом случае, я ответила:

— Я удивилась, что за мужчина пристает с расспросами к женщине, у которой на глазах недавно совершили убийство, и человек, сделавший это, сейчас с ней в одной комнате.

Валентино захихикал у стены.

Но Никколо… Никколо одарил меня холодной улыбкой, которая не достигла его глаз.

— Ты лжешь мне, bella, — тихо сказал он. — Было бы очень хорошо, если бы ты сказала мне правду.

Когда он пристально посмотрел мне в глаза, я вдруг поняла, что смех, крики, обаяние — это все фасад.