Дарители

— Мне твои шарады уже вот где! — раздраженно сказал Схимник и чиркнул себя ребром ладони по горлу. — Мне главное девок изловить. А что ты, что Валентиныч из кожи вон лезете, чтобы каждый раз все дело испортить! Ему бы определиться, что он хочет, а то сначала на дело отправляет, а потом начинает высвистывать из-за всякой ерунды, истерики по телефону закатывает. Нет уж, я работу до конца доведу, а ты — или помогай или не путайся под ногами!

— Хочешь сказать, ты на нашей стороне?

— Здесь нет наших сторон, Ян. Есть только сторона Валентиныча. И никак иначе, — лицо Схимника стало сонным, и Ян понял, что продолжения не будет. Тем не менее, он спросил:

— Методы методами, но ты хоть точно знаешь, что они придут?

— А хрен их разберет, сучек этих! — Схимник потер щеку. — Они ж ненормальные обе. Ни в чем я не уверен, просто решил проверить кое-что. Не появятся — в другое место поедем, а здесь придется кого-нибудь оставить.

Ян слегка улыбнулся и налил в свой стакан немного минеральной воды.

— Что ж, посмотрим. Ну, за обновленное сотрудничество, — он залпом выпил воду, а Схимник — коньяк, услужливо пододвинутый ему Дроздом. Они усмехнулись, отвернувшись друг от друга, и в усмешке каждого была особая фальшь, понятная только им.

IV

За ней никто не ехал. Она смотрела в зеркало обзора. Смотрела постоянно, почти не глядя, куда направляет машину, и несколько раз ее чуть не вынесло на встречную полосу — Вита вовремя спохватывалась и выравнивала машину. Ночные огни улетали назад — казалось, им не будет конца, и ночи не будет конца, и всему… Она металась по екатеринбургским улицам, петляя, как заяц, и никто не ехал за ней, никто… Сжимала руль дрожащими пальцами левой руки, а пальцы правой беспрерывно нажимали кнопку за кнопкой на телефоне, но ответом были длинные бесконечные безнадежные гудки. Никто не снимал трубку в квартире Матейко, никто… Где они, что с ними? Неужели опоздала?! Нет…может, заснули, ушли куда-нибудь? Почему сразу предполагать худшее?

Она остановила машину, не доезжая до дома Светы, и дальше пошла пешком, втянув голову в плечи, и ветер бился ей в лицо, выбивая из глаз слезы, цеплялся за волосы, раздирая аккуратно уложенные пряди. Ее начало трясти, едва Вита вылезла из машины, и словно издалека она чувствовала, что у нее вот-вот начнется истерика. Под конец, когда показался подъезд, она не выдержала и побежала, и на бегу вскинула голову и увидела высоко над собой светящийся прямоугольник, плотно закрытый темно-синими шторами. Кто-то в квартире был. Только вот кто?

Уже когда Вита оказалась в подъезде, что-то с ней произошло. Позже она списала все на нервный срыв — в этом не было ничего удивительного. Но срыв это был, или нет, тем не менее, на несколько минут все вокруг заволоклось звенящим ватным туманом, и она, собиравшаяся тихо подняться на пару этажей, дабы произвести разведку, вдруг повела себя совершенно бестолково. Она вызвала лифт, но тут же, вместо того, чтобы ждать его, с грохотом понеслась вверх по ступенькам. Добежав до двери квартиры Матейко, она толкнулась в нее, потом дернула за ручку и несколько раз со всей силы грохнула в дверь кулаком, совершенно забыв о том, что у нее есть ключ, потом дернула дверь еще раз…

… и очнулась, стоя на площадке и сжимая в руках короткий кухонный нож. который, уходя, прихватила у Светы на всякий случай. Она тупо посмотрела на блестящее, тщательно вымытое лезвие, потом дернула головой и прижала ухо к двери. В квартире была тишина, и Вита скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то осторожными шагами направился к двери, и машинально спрятала руку с ножом за спину. Человек за дверью остановился, и снова наступила глубокая тишина, и несколько минут они так и стояли по разные стороны двери, прислушиваясь друг к другу.

Страх исчез, а вместе с ним — и злость, сменившись странным усталым равнодушием. Вита подняла руку к звонку, потом беззвучно выругалась в собственный адрес, пошарила в сумочке и достала ключ, переложив нож в левую руку, вставила ключ в замок, повернула, дернула дверь, и замок, открывшись, слабо щелкнул. Она отскочила назад, толкнула дверь и, оскалившись, подняла руку со своим жалким оружием, и свет от коридорной лампы, блеснув на лезвии ее ножа, отразился в широком и куда как более длинном лезвии другого ножа, направленного ей в шею, сверкнул на оскаленных зубах державшего его человека и вспыхнул в его неестественно расширенных глазах, и…

— Наташка, — выдохнула Вита, опуская руку, и Наташа эхом отозвалась:

— Витка!

Она уронила нож и отступила на шаг, и на ее лице мелькнул какой-то вороватый испуг, и она чуть сощурилась и втянула голову в плечи, словно ждала удара, потом испуг сменился дикой радостью, и она снова шагнула вперед, протянула руки.

— Витка! Ты пришла! Слава богу! Витка!

— Что?.. — пробормотала Вита, захлопнула за собой дверь и тоже бросила нож на пол. В следующую секунду они обнимались, как друзья, не видевшиеся много лет.

— А я думала… — заикаясь, сказала Наташа, — я думала…

— Почему вы к телефону не подходили?.. — плачуще спросила Вита, мешая слова с дробным стуком зубов. — Почему?..

Слегка успокоившись, они отодвинулись друг от друга, и только сейчас Вита заметила, насколько кошмарно выглядит подруга: волосы всклокочены, руки, лицо и светлый халат в кровавых пятнах, на подоле чешуйки сигаретного пепла, в глазах диковатый полубезумный блеск.

— Что случилось? — спросила Вита, и Наташа вскинула перед собой руки, словно защищаясь, и отступила еще дальше по коридору. Вита шагнула следом за ней. Под ее ногой что-то шелестнуло, она опустила глаза и увидела смятый вскрытый конверт.

— Нет, — сказала она твердо, словно слово могло заставить конверт исчезнуть. — Нет, как это?.. Света? Нет?!

— Я, — пробормотала Наташа, отступая еще дальше. — Я, я…

— Она же запомнила! — плачуще выкрикнула Вита, идя следом за ней. — Она же все запомнила… Как ты допустила?! Где ты была?!

Дверь ванной была распахнута настежь, и Вита увидела царящий в ней разгром, еще не успевшие подсохнуть влажные пятна на паркете, и, с трудом передвигая вдруг сразу отяжелевшие ноги, вошла в комнату, а Наташа пятилась перед ней, продолжая закрываться руками.

— Телеграмма, — скрипуче произнесла она. — Света сказала… телеграмма… а я не успела…

Вита остановилась на пороге комнаты и уставилась на разбросанные по полу краски и листы, на незаконченную картину, стоявшую на стуле. Это ее настолько ошеломило, что она даже не сразу заметила длинный холмик на диване под покрывалом, а, заметив, подошла и остановилась возле него, безвольно свесив руки.

— Я хотела… — сказала Наташа позади нее. — Я пыталась… но я что-то сделала неправильно! Я убила ее, я! Я сделала неправильно… я убила!..