Дарители

— А чего случилось? — с праздным любопытством спросил он, подойдя к людям, и одна из женщин охотно объяснила:

— Человеку с сердцем плохо стало — шел и вдруг как подкошенный!.. Только, кажется, «скорую» уж поздно… И ведь молодой еще такой, жалко!.. Ужас какой!

Водитель заглянул в щель между головами и невольно отшатнулся — остекленевшие глаза Схимника невидяще смотрели точно на него. Он лежал на боку, страшно оскалившись и намертво вцепившись скрюченными пальцами в водолазку на груди, словно пытался ее разорвать.

— Похоже, готов мужик-то! — заметил какой-то старичок, наблюдая, как молодая женщина неумело пытается нащупать пульс на откинутой податливой руке.

— Елки! — негромко сказал водитель и попятился. — Ни хрена себе!

Он повернулся и, спотыкаясь, помчался туда, где оставил свой «москвич». Распахнув дверцу и плюхнувшись на сидение, он выхватил телефон и начал тыкать в кнопки дрожащим пальцем. Когда ему ответили, он почти закричал в трубку:

— Слушай, он помер! Да точно! Там толпа вокруг… ты б его видел!.. Говорят, сердце… А как я должен реагировать?! Да пошел ты!..

Он бросил телефон на сиденье, вытер ладонью вспотевшее лицо, потом посмотрел на зажатую в пальцах потухшую сигарету и потянулся было за зажигалкой, но тут замок его дверцы тихо щелкнул, открываясь. Водитель повернул голову и, посерев, открыл рот для крика, но что-то твердое резко и сильно ударило его по шее, мгновенно вбросив в темноту.

Когда он очнулся, то обнаружил, что крепко связан и в неудобнейшей позе лежит между передними и задним сиденьями, а рот заткнут, судя по запаху, его же собственной тряпкой, которой он вытирал руки после возни с машиной. Со своего места он видел затылок сидевшего за рулем человека — человека, о смерти которого он только что сообщил, — Схимник спокойно вел машину и, судя по всему, чувствовал себя вполне неплохо.

— Что-то твоя рожа мне не знакома, — негромко произнес он, как будто почувствовав, что водитель пришел в себя. — Молодая смена? Трепыхаться не будешь и по-моему все сделаешь — отпущу. А если что-то будет не так — найду и убью, можешь не сомневаться. Слышал обо мне?

Водитель отчаянно закивал, потом замычал задушенно. Схимник, ведя машину одной рукой, быстро повернулся и выдернул тряпку у него изо рта, и тот отчаянно закашлялся.

— Я… ничего не знаю… — забормотал он, — … я здесь не при чем… мне сказали… наблюдать, и все… я ничего не знаю…

— Тебя послали одного?

— Да.

— Кто?

— Сергеев. Просто наблюдать… я… — водитель икнул, потом снова начал кашлять. Схимник остановил машину, подождал, пока тот успокоится, потом взял его телефон, набрал номер и приставил трубку к уху водителя.

— Скажи, что вернулся и проверил. Что я точно мертв. Нормальным голосом. Понял?

— Да, — просипел водитель, и тотчас в трубке ожил чей-то голос. — Да! Это я! Ну, проверил, короче! Сейчас увозить будут! Все, давай!

— Вот и молодец, — сказал Схимник, отключив телефон и сунув его в карман запылившегося пиджака, потом снова заткнул лежащему рот тряпкой. — Тихо лежать. За тобой приедут.

Он вылез из машины, запер ее, оставив чуть приоткрытым одно окно, и быстро пошел через парк, к видневшемуся неподалеку аккуратному трехэтажному зданию больницы. Солнце уже начинало садиться, и кружевные тени ветвей на плитках расползались, сливаясь друг с другом, вечер подбирался к городу — ясный, звонкий и безмятежный, и легкое журчание небольшого фонтана без труда пронзало парк от начала и до конца. Парк был почти безлюден, но Схимник все равно смотрел только себе под ноги — ему не хотелось, чтобы кто-нибудь сейчас увидел его глаза. На ходу он позвонил в кабинет Свиридова, и тот, почти сразу ответив и узнав его, тут же спросил:

— А вы тоже за ним, да? Разминулись что ли со своими?

— За ним уже кто-то приехал? — Схимник ускорил шаг, теперь неотрывно глядя на приближающуюся больницу.

— Ну да, — удивленно сказал Свиридов. — Только что от меня вышли… трое, и Виктор Валентинович звонил недавно — предупреждал, чтоб документы на выписку готовили. Хочет отправить его в другой город, хотя, на мой взгляд, компетентность наших…

— Петр Михайлович, немедленно уберите с третьего этажа весь медперсонал! — перебил его Схимник.

— Что?! Зачем?! Да и как вы себе это…

— Немедленно! Я буду через минуту!

— Хорошо, — неожиданно резко и серьезно ответил врач, и в трубке раздались короткие гудки. Схимник бросил ее в карман и побежал.

Он знал, что по крайней мере один человек сейчас сидит в машине перед центральным входом, но не стал ни тратить на него время, ни искать обходные пути, а промчался через небольшой дворик и стоянку, взбежал по лестнице и дернул тугую дверь с такой силой, что петли жалобно охнули. Не останавливаясь, Схимник пробежал через короткий коридор, толкнув кого-то и даже не заметив его, а вслед ему впустую полетел возмущенно-жалобный крик белохалатной девушки из-за стеклянной загородки:

— Мужчина, куда вы?!! Мужчина!!!

На лестнице второго этажа он наткнулся на Свиридова и стайку медсестер, которую он почти гнал перед собой, что-то неразборчиво бормоча в ответ на их удивленные вопросы. Маленький врач выглядел испуганным и въерошенным, и очки косо сидели на его побледневшем лице. При виде Схимника он остановился, как вкопанный, точно наткнулся на змею.

— Они не выходили?! — бросил Схимник вопрос в полуобороте, щелкая перстнем, и голова Петра Михайловича судорожно дернулась.

— Нет еще. А что про…

— Вниз, живо, в кабинет! И не высовывайтесь! — рявкнул Схимник уже со следующей лестницы, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, успев услышать растерянный голос врача:

— Пойдемте быстрее, у нас комиссия…

На третьем этаже было пусто, только возле палаты Новикова на стуле сидел Берш с неизменным кроссвордом и сердито тыкал в клеточки ручкой, пытаясь уложить в них какое-то слово. Увидев бывшего начальника, он растерянно вскочил, уронив газету и ручку. Краем уха он уже слышал о екатеринбургских событиях и знал, что Схимник по какой-то причине с некоторых пор попал в опалу, но увидеть его здесь никак не ожидал и почти секунду осознавал это, прежде чем выхватить пистолет, и этой секунды Схимнику хватило на то, чтобы оказаться почти рядом с ним. Грохнул выстрел, но пуля, которая должна была прошить Схимнику голову, впилась в стену, выбив куски штукатурки, а сам Схимник уже каким-то образом успел сместиться влево и тут же скользнул вправо, словно исполнял какой-то сложный танец, и Берш тут же запутался в этих скользящих стремительных движениях. Дверь палаты распахнулась, и одновременно с этим откуда-то из пустоты вдруг появилась рука Схимника, коротко и точно ударившая его в переносицу, и кость коротко хрустнула, уходя в мозг. Схимник вырвал пистолет из уже безжизненных пальцев и выстрелил в лицо выскочившему из палаты человеку. Того швырнуло об косяк, и одновременно сбоку тяжело стукнулся о пол Берш, с легким шелестом примяв газету со своим недоразгаданным кроссвордом. Схимник, пригнувшись, скользнул мимо дверного проема, и мгновением позже стена напротив превратилась в решето. Где-то на втором этаже испуганно закричала женщина. Дверь одной из соседних палат приоткрылась, и в щели показалось было лицо с вытаращенными глазами и разинутым в беззвучном крике ртом, но Схимник зло мотнул головой, и человек, правильно истолковав жест, исчез, захлопнув дверь. Схимник сжал зубы. Изначально он рассчитывал на тишину, но из-за дефицита времени тишины не получилось, а из палаты палили почем зря — фильмов что ли насмотрелись. Он успел увидеть, что внутри, помимо Новикова, неподвижно лежавшего на кровати, было еще четверо — Бон, какой-то парень субтильного вида со шприцем в руках и двое людей, которых Схимник раньше не видел. Хорошо запомнив, где кто находится, и быстро просчитав, он впрыгнул в палату, выстрелив дважды, тут же нырнул в сторону, одновременно крикнув:

— Мордой в пол! Убью! Лежать!

Один с пистолетом повалился сразу, но не по своей воле — пуля угодила ему в грудь и, пролетев насквозь, разбила стекло за его спиной. Бон проворно шлепнулся на пол сам, привычно сцепив руки на затылке, следом кувыркнулся субтильный, закричав тонким плачущим голосом и выронив шприц, откатившийся к ножке кровати. Четвертый остался стоять, подняв пустые ладони и затравленно кося то на Схимника, то на распахнутую дверь.

— Тебя порвут за это, сука! — прошипел он, втянув голову в плечи. — Порвут!..