Дарован день (стихотворения)
Шрифт:
Пусть рушатся все опоры,
Пусть сердце куда-то падает,
Оно не мечтает о "скорой",
Спасается запахом ладана.
И в храме пусть душу мучают,
Пусть скорби согнут...
Тем не менее,
Господь из любого случая
Нас выведет ко спасению.
***
Я себя считала доброю.
Но унизили меня.
Поднялась
Изготовилась, змея,
Чтоб расправиться с обидчиком,
Покусать и наказать.
Своё истинное личико
Супостату показать.
И хотя взорваться проще нам,
Погасила злобный взгляд.
Свой родной, свой доморощенный
Обезвреживаю яд.
***
Что ж ты маешься, душу ломаешь в тоске,
Силы тратишь на войны и битвы?
Жилы рвёшь – дико мечется жилка в виске,
Забывая о силе молитвы?
В стены-окна колотишься птицей слепой,
Сам себя убиваешь и мучишь,
Свои крылья бинтуешь, бунтуешь – не пой!,
Сам себя сверхсмирению учишь.
Ох, когда ж ты научишься тихо любить,
Не судить этот мир уходящий,
Осуждением косточки птичьи не бить,
И покой твоё сердце обрящет?
19 августа
«Первее примирися
тя опечалившим…»
Из молитвослова.
1.
Сегодня ехала по лужам.
Измокла юбка. Дождик льёт.
И в церкви чувствовала стужу –
Как холод по спине идёт.
Татьяна, видя, что я в куртку
Закуталась, закрыла дверь.
И я забыла на минутку,
О том, что в ссоре мы теперь.
Стихийно как-то помирились:
Прости! – Прости! – шепча взахлёб,
А дождевые капли били
В окно, там велик в луже топ…
2.
Служба была чистая, пустынная.
По свече – прозрачная слеза…
Исповедь – домашняя, недлинная.
Отошла, и вытерла глаза…
Перед ней направилась на клирос.
Удивлённый, осторожный взор.
Обнялись, и сердце больно билось…
Торопливый, тихий разговор…
Господи!
Неужто примирились?!Я поверить, гордая, боюсь.
Царские Врата легко открылись,
Отчего ж – растерянность и грусть?
Как законсервировать мгновенье,
Чтобы вечно примирённым жить?
Не сражаться с выдуманной тенью,
Копья, стрелы – всё в костёр сложить…
Слава Богу. Мы преобразились.
Плохо, слабо, всё-таки – всерьёз.
Мучаясь, чему-то научились.
Обойди нас, отчуждения мороз…
3.
Как хорошо без всяческих условий
Друг с другом рядом находиться.
И, слушая поток молитвословий,
Вникать в них, и, забыв себя, молиться.
Ведут меня на суд
Ведут меня на суд к себе самой…
Я – молода, язык – острее жала.
Бомжиха старая стоит передо мной.
Я в ней саму себя и не узнала…
Разгневалась на смрадный, жалкий вид.
И рассудила, как могла – от сердца.
«Она виновна!»… Но душа болит,
И ей я в Рай открыть велела дверцу…
Я много позже в ужасе пойму,
Что от жестокосердия, бывало,
Себя неумолимо шлют во тьму.
Иль в огненное ада поддувало…
Я стала бабушкой из храма
Я стала «бабушкой из храма».
Тушу огарки, пол скребу.
Была я гордой и упрямой,
Теперь душа живёт в гробу.
В неё гляжу я – ни кровинки.
В лохмотьях, но гордыня – есть.
Всё лью и лью над ней слезинки,
Но до сих пор грехов – не счесть...
Но до сих пор она – хвастлива,
Тщеславна, в грёзах и мечтах.
Порой - капризна и ленива,
Порой – обуревает страх...
Пустое… Страх – от маловерья,
От самолюбия – хандра...
А гордость – выбросить за двери,
Метлой бы выгнать со двора.
...Учу креститься, ставить свечки,
Иконы, книги продаю...
Мету церковное крылечко...
Душа застыла на краю.
Глядит в себя, глядит на Небо,