Дартселлер

– Так его, - орал он.
– Поделом ему! Все время смотрит спектакли и забывает про работу, а потом просит выходной. Ха!

Д'Уччия нагнулся и ласково похлопал паука по корпусу.

– Эй, рагаццо [Рагаццо (итал.) - парень.], - сказал он Торнье, - я хочу познакомить вас с моим новым помощником. В отличие от вас он не смотрит каждую репетицию.

Торнье поднялся, белый как мел, и пробормотал что-то невразумительное. Д'Уччия искренне радовался эффекту, его лицо расплылось в широкой улыбке. Торнье некоторое время смотрел на него, потом повернулся и, пошатываясь, вышел. При этом он едва не столкнулся с манекеном Мелы Стоун. Он уклонился, хотел пройти мимо, но вдруг замер: манекен Мелы был на сцене в заключительном эпизоде третьей сцены, а этот выглядел старше и как будто осунувшимся.

Пораженная, она оглядела его с ног до головы, затем в испуге поднесла руку ко рту.

– Торни!
– прошептала она растерянно.

– Мела!
– Хотя рядом шла репетиция, он буквально выкрикнул это. Мела, как здорово!

Тут он заметил, что она сторонится его грязного и насквозь мокрого комбинезона. Она была вовсе не рада их встрече.

– Однако, Торни...
– наконец произнесла она и протянула ему руку жеманным жестом. На ее пальцах и запястьях блестели украшения.

Он коротко и вяло пожал ее руку, посмотрел в лицо невидящим взглядом и поспешил уйти. Внутри у него все сжалось. Что ж, теперь он мог играть до конца. Теперь он мог держаться и к тому же находить в этом удовольствие. Пусть другие думают, что хотят, теперь ему было все равно.

Мела пришла на премьеру своей куклы, словно это был ее собственный дебют.

"Я позабочусь, - с горечью подумал он, - чтобы это представление не было скучным".

Со сцены донесся неестественный монотонный протест Андреева: "Нет, нет, нет". Это была последняя сцена. Затем грохнул револьвер Марки и кукла Пелтье упала на пол. На этом игра, за исключением короткой заключительной сцены триумфа революционеров, была закончена.

Она бегала по служебным помещениям, пока не нашла его в костюмерной. Он рылся в старом шкафу и что-то бормотал себе под нос. Она улыбнулась и с силой захлопнула дверь. От испуга он выронил старый цилиндр и пачку холостых патронов. Выпрямляясь, он торопливо спрятал руку в карман.

– Жадэ! Я не ждал...

– Что я приду?
– Устало вздохнув, она упала в старый пыльный шезлонг, обмахнулась своей программкой и сбросила с ног туфли.
– Куча идиотов. Я их всех ненавижу!

Она состроила гримасу, как маленькая девочка. Как маленькая девочка, переезжавшая с Торнье и другими из города в город. Актриса Жадэ Ферн, клянчившая когда-то вторые роли, досаждавшая антрепренерам и компенсировавшая недостаток таланта беспрерывной зубрежкой ролей и бесконечными репетициями. Сейчас это была маленькая ловкая женщина, бизнесменша с хитрыми глазами, легкой проседью и резкими чертами рта.

Она посмотрела на часы.

– Пятнадцать минут, чтобы придти в сознание, Торни.

Он присел на ящик, чтобы успокоиться. Казалось, она не заметила его нервозности или слишком устала, чтобы придавать этому значение. Если она почует что-то неладное, она выдаст его. "Ведь тебе не будет жалко, Жадэ, подумал он.
– А если произойдет небольшой скандал, это не повредит шоу, хотя тебе, может, и не понравится".

То, что он делал, он делал для театра, который они знали и любили. И в этом смысле, сказал он себе, он делал это и для нее тоже.

– Как прошла репетиция, Жадэ?
– спросил он как бы между прочим. Андреев, разумеется, не в счет.

– Великолепно, просто великолепно, - автоматически ответила она.

– Я тоже так думаю.

– Как всегда, Торни, как всегда.
– Она скривила рот.
– Тошнотина. Лажа и китч, как раз то, что надо для толпы болванов, жующей жвачку и сосущей леденцы. Идиоты, они любят, когда по-топорному, чтобы не думать о том, что им хотят сказать. Они слишком ленивы, чтобы заставить себя понять чувства и смысл; им это даже омерзительно. Меня от них тошнит.

Он слегка удивился.

– Главное, кассир доволен, - пробормотал он. Она обняла свои колени, положила на них подбородок и подмигнула ему.
– Ты не считаешь меня подлючкой за то, что я занимаюсь этим?

Он помедлил.

– Иногда меня бесит от этой карикатуры на искусство, но ты здесь не причем.

– Это хорошо. Иногда мне хочется с тобой поменяться. Временами мне кажется, что лучше бы я была уборщицей и скоблила полы для Д'Уччии.

Он рассмеялся, коротко

– Лови момент. Скоро шансов у тебя не будет. Родичи "маэстро" забирают у нас и эту работу.

– Я знаю. Уже слышала. Слава богу, теперь конец твоей службе. Сможешь заняться чем-нибудь другим. Он покачал головой.

– Я не знаю, чем. Я умею только играть, больше ничего.

– Глупости. Уже завтра я подыщу тебе работу.

– Где?

– У Смитфилда, в отделе доставки заказов. Они там охотно берут на работу старых актеров.

– Нет, - отрезал он.

– Не спеши, Торни. Это дело новое. Фирма расширяется.

– Да ну?

– "Автодрама в каждый дом. Двухметровая сцена в каждой гостиной. Миниатюрные манекены, высотой двадцать пять сантиметров. Централизованный "маэстро"-сервис. Большой театр в вашем доме. Простое подключение с помощью концентрического кабеля. Позвоните Смитфилду, и узнаете подробности". Ну как, здорово звучит? Он холодно посмотрел на нее.

– Самая большая сенсация в шоу-бизнесе со времен Сары Бернар, заметил он сухо.

– Торни! Не будь таким злюкой.

– Извини... Но что здесь нового? Автодрама уже давно завоевала телевидение.

– Я знаю, но это же совершенно другое. Дети будут на седьмом небе. Но этому еще надо сделать рекламу, прежде чем ставить на поток.

– Прости, но тебе следовало бы знать меня получше. Она пожала плечами, устало вздохнула и закрыла глаза.

– Да, верно. Ты - исполнитель характерных ролей, идеалист, жупел для любого театрального директора. Ты не можешь играть роль, не живя ею, и не можешь ею жить, не веря в нее. Продолжай в том же духе и скоро умрешь с голоду.
– Она сказала это со злостью, но он почувствовал, что за этим крылось невольное восхищение.

– Ничего, как-нибудь выживу, - сказал он и добавил про себя: "После вечернего представления".

– Я ничем не могу помочь?

– Можешь. Дай мне роль. Я мог бы заменять вышедший из строя манекен.

– Ты знаешь, я бы доверила тебе это, - сказала она после недолгого молчания

– А почему бы нет.
– Он пожал плечами. Она в раздумье посмотрела на свои колени.

– Хм, это выглядело бы классно. Настоящий актер, инкогнито выступающий в автодраме.

– Так уже делают в некоторых комедиях.

– Да, но зрители знают об этом, и контраст придает спектаклю особый колорит. Если куклы находятся на сцене вместе с людьми, они выглядят слишком гибкими, слишком ловкими, словом, какими-то гуттаперчевыми. Без людей это так не бросается в глаза.

– А если зритель не предупрежден"...

– Мне интересно, догадались бы они или нет. Конечно, какое-то различие они бы отметили, - улыбнулась Жадэ.

– Они бы решили, что это интерпретация "маэстро".

– Возможно, - согласилась она.
– С условием, что человек, играющий с ними на сцене будет осторожен и сумеет приноровиться к токоносителям.