Дары звезд

– Не умеет, так не брался бы, – ворчал Карлус, обходя шкатулку по кругу. – Вообще ее легко сломать, но может повредиться то, что внутри. Придется распутывать эту мешанину.

Альфард достал из кармана очки, которые дают некоторое подобие истинной картины. Джеймс закрыл глаза и начал выполнять дыхательные упражнения: ему было не так-то просто перейти на другое восприятие. Лео просто посылал различные заклятия, которые помогали выяснить природу чар, наложенных на шкатулку. Без возможности видеть магические потоки такой способ был несколько неточным, но, если знать того, кто эти чары накладывал, то можно и предугадать заклинания.

Пятеро мужчин кружили вокруг шкатулки достаточно долго. А потом Карлус ругался на себя за недогадливость: сам процесс снятия чар занял минуты две.

– Я-то думал, что-то сложное, а тут… совершенно топорная работа. Он мне вообще не нравится. У злого гения хотя бы стиль должен быть. Вот у Грин-де-Вальда был. А у этого что? “Наложу-ка я побольше темных проклятий, они испугаются и не будут трогать!”

Под крышкой лежало кольцо.

– Колечко Певереллов! – радостно воскликнул Джеймс и тут же получил по руке от отца.

– Не думаю, что этот Оз ограничился защитой шкатулки. А Гонты – и правда наследники Слизерина.

– В смысле? – нахмурился Сириус.

– Колечко. Его в качестве приданного отдали одной девице Певерелл, она вышла замуж за внука Слизерина. Вещь наследственная, кому попало в руки не дастся. Но Джиму должно служить с удовольствием. Только не вздумай никого вызывать! Оно на твоей жизненной энергии работать будет.

– Я понял. Положу в сокровищницу, – Джим даже руки вверх поднял.

– А проклятье здесь сильное, – теперь уже Сириус направлял на кольцо заклинания, – явно не из обычного учебника. Да еще и… Да, это чары, которые предлагают владельцу его надеть. Ольга в хранилище целый комплект с такими нашла.

– Снять-то сможешь? – Альфард не дал племяннику углубиться в воспоминания.

Сириус еще долго всматривался в кольцо, колдовал и тихонько ругался. Он много часов, отведенных на самообразование, потратил именно на проклятья и защиту от них, поэтому твердо знал: для снятия каждого нужен особый подход. А иногда и новое заклинание. Но Волдеморт не стал придумывать свое проклятье с нуля. А взял то, что приводилось в качестве образца в одной книге века так пятнадцатого. Книга когда-то была учебником, поэтому явно имела несколько копий.

К обеду все пятеро выходили из маленького домика. Вид имели злой и уставший, потому что решение головоломок с утра пораньше вовсе не делает магов счастливыми. Сириус прочитал сложное и длинное заклинание, одно из родовых Блэков. Оно очищало пространство от всех магических проявлений. Все щиты, старые заклинания, возможность просмотреть, что творилось на этом месте раньше – все стиралось подчистую. И так покосившийся домик стал еще более убогим. Кажется, с той стороны упала часть крыши – в воздух взметнулась пыль. А еще пару стекол упало: видимо, их закрепили какими-то чарами. На небе собирались тяжелые темные облака, вдалеке уже громыхала молния.

– А дождь окончательно смоет следы, – хмыкнул Альфард.

И действительно, когда пятеро магов исчезли, хлынул сильнейший ливень. Единственный, кто мог что-то сказать о пропавшем крестраже – тот мужичок-магл, что проехал на дребезжащей машинке. Но для этого пришлось бы разрушить блок, который Альфард поставил на память магла.

========== Глава 37. Мать и сын. ==========

Первый найденный крестраж вселил во всех уверенность в быстром завершении дела и заодно подстегнул азарт мужчин. Но, увы, дальнейшие поиски ни к чему не привели. Понять, где именно спрятаны остальные хранилища осколков было невозможно ввиду загадочности Темного Лорда. Белла, быть может, что-то и знала. Но Сириус даже не спрашивал: едва заводилась речь о борьбе с Волдемортом, как кузина уходила из комнаты. Поэтому ограничивались догадками. Пока провальными.

Внезапно заболела Вальбурга. Сириус с трудом вспомнил, что и в прошлой его жизни эта болезнь имела место быть. И так же летом, перед самым Хогвартсом. Орион еще просил его вернуться, потому что уход сына из дома пошатнул здоровье матери. Стало быть, не уход сына. И как-то с этими мыслями Сириусу стало несколько жаль свою мать. Да, детские обиды на нее вряд ли забудутся: его родительница не была похожа на ту маму, которую желает любой ребенок. Она не утешала, не рассказывала сказки, не помогала и не сюсюкала. Но она все же любила его… по-своему.

Поэтому Сириус и отправился в самый нелюбимый дом. Блэк-хаус был довольно мрачен, по стенам развешаны головы домовиков, тяжелые шторы старательно прячут солнечный свет. Обстановка дома практически не менялась со времен Поллукса. Говорят, в то время такой полумрак был в моде. “Не лучшее место для воспитания детей” — с усмешкой подумал Сириус.

Вальбурга Блэк была красива и в свои годы. Черноволосая, её аристократическая внешность несколько сглаживалась весьма характерным для Блэков овалом лица — высокие скулы, узкий подбородок, глубоко посаженные глаза. Худоба придавала таким лицам хищность, полнота делала их кукольными. Вальбурга любила повторять, что даже после рождения двух сыновей она не поправилась ни на грамм. И не похудела. Поэтому ее внешность была где-то между двумя крайностями. Серые глаза, несмотря на болезнь, смотрели цепко, словно во всем искали изъян.

— Добрый день, — первой поздоровалась она, когда Сириус вошел.

Этикет она соблюдала всегда. Знала все его тонкости и считала своим долгом поправлять всех, кто посмел нарушить даже маленькое правило. И Лорд первым не здоровается. Даже с женщиной. Даже с матерью. Хотя Сириус даже дверь прикрыть не успел, не то что поздороваться.

— Как себя чувствуешь? — он, напротив, любил нарушать такие вот противные правила.

— Уже лучше. Теодор сказал, что поправлюсь за неделю-полторы.

— Теодор — это Тед?

Взгляд Вальбурги выразил все, что та думает о плебейский сокращениях имени. Сириус горько вздохнул. В этом была вся она: имена не сокращать, одежду носить только подобающую статусу — иногда Сириусу казалось, что его мать живет в своем собственном мире. Несуществующем.

— Значит, скоро поправишься, — неуклюже продолжил он.

— Да. Как раз к началу сезона полностью оправлюсь, — светским тоном продолжила она, расправляя несуществующие складки на одеяле.

Сириус уже почти собрался уходить: говорить с матерью было не о чем. Но и просто встать и уйти было неприличным. И тут ему в голову пришла гениальная идея.

— Ты же училась в одно время с Томом Реддлом?

— Да. Он был на год младше меня. Весьма яркая личность.

— Расскажи о нем, — потребовал Сириус.

При всей своей черствости, Вальбурга прекрасно разбиралась в людях. И особенно хорошо — в их пороках. Поэтому и била в больное, даже без дара Беллы. Возможно, она расскажет о Волдеморте в разы больше, чем любой другой.