Давай навсегда...

– У Лины иногда случаются... приступы, - хриплым голосом проговорила мама. Было видно, что ей тяжело давались эти слова, но она продолжала.
– Потому что... у нее был нервный срыв. И... она резала себе вены.

Меня словно окатили ледяной водой. Что? Как она могла признаться в этом? За что и... кому? Я... никогда не слышала, чтобы она говорила кому-нибудь о моей попытке суицида. Она никогда не говорила, что я - самоубийца.

***

Апрель. Спустя неделю после свадьбы.

"На часах была половина второго ночи, когда таинственную тишину квартиры разрушил звонок в дверь. Это была первая ночь, которую я проводила в одиночестве, после того, как родители утором улетели в свадебное путешествие. Внутри поселилось странное беспокойство, но оно и понятно - я никого не ждала.

Еще один звонок в дверь заставил меня подскочить в кровати. Хоть я и не спала и все равно открывать тоже не спешила. Но незваный гость был очень настойчив. Кому это там не спится? В конце концов, я откинула одеяло с колен и на носочках подошла к двери.

– Боже мой, ты откроешь или нет?
– послышалось за ней. Трясущимися пальцами я отодвинула защелку и приоткрыла дверь.

– Что ты здесь делаешь?
– зашипела я, загораживая собой проход внутрь.

– А ты как думаешь? Почему ты не отвечаешь на телефон?
– молодой человек на пороге выглядел очень сердитым. С его коротких волос стекали капли дождя прямо под ворот свитера, брови были сдвинуты к переносице, образуя складку между ними, губы сжаты в твердую линию. Я смотрела на него такого сильного, мужественного, жесткого сейчас и не могла оторвать глаз. Вот только... что он здесь делает?

– Потому что не хочу разговаривать.
– ответила я на его вопрос. Складка между бровями обозначилась сильнее, когда он продолжил:

– Лина, мне необходимо тебе кое-что сказать.

– Да, конечно. И опять в два часа ночи.
– съязвила я.
– Неужели на разговоры пробивает именно в это время? Или ты снова пьян?

– Я полностью отдаю себе отчет в том, что делаю прямо сейчас. Могу я войти?

Я подумала и решила соврать:

– Мои родители дома. Поговорим в другой раз.

– Вот врушка.
– на губах мужчины появилась очаровательная улыбка. Мне тут же захотелось снова поцеловать эти самые губы.
– Они уехали сегодня утром. Так я войду?

Я посторонилась и впустила Дана в квартиру. Посмотри, что такого важного он хочет мне сказать.

– Чай будешь?
– спросила я, проходя на кухню.

– Да, если можно.

Я бросила два пакетика зеленого чая в кружки и включила чайник. Пока он закипал, стояла, облокотившись о стойку.

– Что ты хотел?
– спросила я еще раз, разливая кипяток по кружкам и доставая сахарницу. Дан бросил себе три кусочка, а мне один.

– После свадьбы я долго думал над твоими словами, что ты сказала мне тогда и в кафе... Ты права, ты знаешь свое место, а вот я действительно нет. Я говорю тебе, держись от меня подальше, а сам пишу тебе сообщения со всякими глупостями, чтобы вызвать твою улыбку, или прихожу посреди ночи, как сейчас, или звоню постоянно. Мне очень трудно разобраться в себе... и тебе, трудно выкинуть все случившееся из головы. Мне трудно выкинуть тебя из головы.
– Дан перевел дыхание и взял мою ладонь, мирно лежащую на столе, в свои руки. Я, не отрываясь, смотрела на этого мужчину, в которого смогла без памяти влюбиться пару недель назад. А слушая его слова, поняла, что влюбляюсь еще больше.
– Я устал загонять себя и свои чувства в рамки, ты мне нравишься, я просто с ума схожу! Я еще никогда не испытывал подобных чувств, никогда не влюблялся настолько сильно.

Я опустила голову, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы. Слова этого мужчины тронули меня до глубины души. Я сбросила все свои щиты и дала волю эмоциям.

– А что дальше?
– спросила я, стараясь, чтобы мой голос оставался твердым.

– Я не знаю. Но, - он пальцами приподнял мою голову за подбородок и приблизился, - мне больно видеть, как ты плачешь.

Я вскочила со стула и, обняв Дана за шею, опустилась ему на колени. Его руки обвились вокруг моей талии и крепче прижали к себе. Вот то, чего я искала всю свою жизнь. В объятия Даниила я чувствовала себя в безопасности, я чувствовала себя живой.

Не знаю, сколько мы просидели вот так, но через какое-то время мужчина проговорил:

– Лин, давай переместимся куда-нибудь? У меня уже ноги затекли, да и тебе неудобно.

Я стремительно поднялась на ноги и, устыдившись своих чувств, тут же покраснела.

– Маленькая моя.
– пробормотал Дан мне в волосы, вновь крепко прижимая к себе. Я почувствовала, как на губах появилась счастливая улыбка. Погодите, я же не призналась ему в своих чувствах в ответ. Может, он этого ждет от меня?
– Мне уже нужно уходить, наверное.

– Может, останешься ненадолго?
– проговорила я ему в плечо с надеждой в голосе. Тут же почувствовала, как плечи под моими руками затряслись от беззвучного смеха.

– Какая же ты... может, кино посмотрим?

Мне стало интересно, как он хотел закончить фразу. Какая я? Но вряд ли сейчас мне бы удалось это выяснить, поэтому я повела Дана в свою комнату и включила компьютер. Мужчина с интересом поглядывал на меня, но я никак не комментировала свои действия.

– А где мы будем сидеть?
– только однажды спросил он.

– Там.
– я кивнула в сторону двуспальной кровати, заправленной мягким пледом.
– Мягко и удобно. Не бойся, приставать не стану!
– добавила я, отвечая на его немой вопрос.

– Теперь уже тебе нужно бояться, а не мне.

Я улыбнулась на такое замечание, но сделала вид, что пропустила высказывание мимо ушей.

– Все готово!
– сказала я, устраиваясь поудобнее на кровати. Дан стянул с себя свитер, оставшись в одних джинсах и футболке. Когда он отвернулся, я позволила себе немного полюбоваться тем, как черная майка плотно обтягивает верхнюю часть его тела, обрисовывая накаченные мышцы. Перед глазами вновь возник эпизод, когда он поцеловал меня у себя в квартире. Эх...

Через минуту Даниил устроился рядом со мной и тут же забрал в свое пользование мою правую ладонь. Он вырисовывал понятные только ему узоры на моем запястье, но когда я поворачивала голову в его сторону, казалось, он очень увлечен фильмом. Я ничего не говорила и просто тихонько млела от его прикосновений. Но усталость взяла свое, и мои глаза стали потихоньку закрываться.

Наверное, я уснула, потому что, очнувшись спустя какое-то время в своей кровати, увидела Дана, лежащего за моей спиной. Он мирно спал, обнимая меня одной рукой за талию, а другую закинул себе за голову. Я попыталась выскользнуть из его объятий, чтобы сходить за одеялом, но мужчина лишь крепче притянул меня к себе и уткнулся носом в шею, сделав глубокий вдох. По всему телу побежали мурашки, а я сонно улыбнулась. Будить Даню не хотелось, поэтому я просто чуть накрыла нас сверху пледом и тут же уснула в его объятьях".

– Резала вены?
– взревел Дан. Я высвободила руки из маминого ослабевшего захвата и спрятала их за спину. Вряд ли это чем-нибудь могло мне помочь, потому что я знала, насколько Даня мог быть настойчивым.

– Дан, не кричи!
– повысил голос отчим, но на мужчину это никак не подействовало.

– Покажи мне свои руки!
– продолжал кричать он. Я почти успокоила свою истерику, когда он поднял во мне новую волну злости. Меня вывело из себя то, что он вел себя так, будто мы одни в этой комнате.