Давай поиграем

– Это не глупость, - оборвал его телохранитель.
– Зачем мы здесь? Потому как не можем справиться с Алкадием, не так ли? Тогда я попробую один. Пока ты здесь, Алкадию меня не убить.

– Рэми, ты останешься рядом со мной. Я тебе приказываю.

– Ты не можешь мне приказывать, - холодно ответил Рэми.
– Приказывай другим телохранителям, которых ты ценишь. Я же для тебя не телохранитель, а наследник Виссавии. Значит, равный тебе. И буду делать то, что посчитаю нужным. Ты - останешься в Виссавии. Богиня не даст волосу упасть с твоей головы, пока твоя смерть может убить и меня. Я - вернусь в Кассию.

– Еще как прикажу, - протянул Миранис, забавляясь ситуацией. Виссавиец начинает угрожать? Ну-ну...
– Но для начала... любопытства ради, так сказать, хотел бы знать - как ты собираешься мне воспротивиться?

– Забыл, кто здесь хозяин?

– Забыл, что я могу тебя выдать?
– откровенно издевался Миранис.

– Не выдашь, - спокойно ответил Рэми.
– Если выдашь - полетишь ласточкой домой. Без поддержки Виссавии. Ты не можешь себе этого позволить, не так ли?

Опять угрозы... только на словах, Рэми, ничего ты мне не сделаешь - твоя слишком уж щепетильная совесть не позволит.

– Ты не справишься с Алкадием...
– поменял тактику принц, не желая более дразнить телохранителя.

– Один раз не справлюсь, так ты меня воскресишь, и мы попробуем еще раз...

Надо же, какие мы... пожертвовать собой решили!

– Ты ошалел, Рэми, - протянул Мир.
– Я не дам тебе еще раз умереть.

– А что дашь? Ощущать себя ничтожеством? А?

– Прости...

– Что?

– Прости, но никуда ты не пойдешь. Не хочу тебя расстраивать, но долго вдали от меня ты не выдержишь.

– Это мои проблемы, - упрямо ответил Рэми.
– Будет сложно, но ты будешь жить.

– Мы будем жить, - поправил Мир.
– Ты так и не понял, мальчик. Или забыл. Клятву напомнить? Мы одно. Ты и я... Одно. Там где я, там и ты. Там и твоя сила. Если я буду в Виссавии, а ты встанешь против Алкадия, ты проиграешь. Что ты можешь сделать против мага без силы? А силы у тебя не будет!

– Не играй со мной!
– взорвался Рэми.

– А я не играю. Напоминаю о твоем месте, маг. Здесь ты - архан. Там - мой телохранитель. И будь ты хоть сто раз наследником вождя Виссавии, пока ты со мной - ты мой слуга, не более. Знай свое место, Рэми!

– Я тебе не нужен...
– сразу же поник телохранитель.
– Боги, к чему ты меня держишь?

– Ты. Мне. Нужен.
– Рэми вздрогнул.
– До сих пор не понял, мальчик?

– Я не мальчик!

Ожидаемый ответ.

– Не только себя оберегаю, - тебя. Они, - Мир показал на телохранителей.
– Они со мной будут всегда. Ты - нет. Понимаешь разницу, наследник Виссавии?

– Я не стану вождем.

– Так ли? Сейчас я вижу сумасшедшего вождя, у которого нет сыновей. Есть только ты, племянник. И теперь ты меня, надеюсь, понял? Еще до того, как мы узнали о безумстве Элизара, я мог надеяться на его женитьбу и рождение другого наследника. Теперь же...

– Мир...

– Ты важен для меня, глупец! Боги так же опутали меня, как и тебя, этими узами принц-телохранитель. Однако то, что ты чувствуешь, что чувствую я - узы богов. Мы с тобой одно целое. Пока. Но стоит только Виссавии потребовать вернуть наследника, а жрецам - разорвать связывающие нас нити, и ты вновь вспомнишь о своей гордости. И забудешь о верности мне. Понимаешь, Рэми? По глазам вижу, что понимаешь... И потому, хочешь ты того или нет, а ты будешь держаться от меня как можно дальше. А теперь, братец, я поговорю с твоим любимым хозяином замка, а ты...

Миранис на время замолк, как бы собираясь с мыслями:

– Пойдешь к моей сестре. Не смотри на меня так, Рэми. Хочешь не поддаться безумию дядюшки? Это легко. Напомни себе, что в этой жизни дорого. Арман. Помнишь о своем брате? У тебя есть еще сестра и мать, не так ли? Я? Уже вижу три нити, за которые ты можешь держаться... Узы богов, любовь к семье, но сильнее всего, не обманываемся, любовь к девушке, не так ли?

Рэми как-то сразу забыл о своей дерзости, густо покраснев и потупившись. Что же, мальчишка хоть и был гордым, а о некоторых вещах предпочитал открыто не говорить.

– Но это только временно. Ты прав, будущий вождь Виссавии. Нам нечего делать в клане, и незачем оставаться под властью твоего безумного дядюшки... который, к тому же, не желает нас видеть. Безумный вождь поопаснее Алкадия будет... Может прибить нас всех раньше, чем вмешается хранительница...

Рэми с удвоенной страстью шептал удивленной невесте слова любви, и тихо плакал, когда ни о чем не спрашивая, она прижималась к нему всем телом, ловя губами соленные капли.

– Он сведет меня с ума!
– шептал Рэми в распущенные волосы Аланны.

– Я тебя сведу с ума, - чуть ревниво ответила девушка, стягивая с себя остатки одежды.

Она сдержала свое обещание. И когда спустя некоторое время они лежали обнаженные, уставшие, на мокрых от пота простынях, Рэми расслабленно улыбался. Прав был Мир. Теперь его не тревожило чужое безумие. Вот она, его любовь - светлые, влажные кудри, рассыпавшиеся по подушке, огромные, голубые глаза и задорно задранный носик:

– Ну?
– протянула Аланна.
– Успокоился?

– Успокоился. С тобой я всегда спокоен. Потому что счастлив.

И после недолгого молчания, решился:

– Тебе нравится Виссавия?

– Мне везде нравится, где ты есть, - зевнула Аланна.
– А теперь я буду любить Виссавию всегда.

– Почему?

– Потому что именно в Виссавии ты вновь вернулся в мое ложе. Когда мы в последний раз были вместе, а, Рэми? Когда ты был бедным, лесником. Когда я не знала о твоей силе...

– И все равно меня любила.

– Может, это не любовь?
– игриво ответила Аланна, проводя подушечками пальцев по губам Рэми.
– Может, это проклятие? Но я счастлива так, как никогда в жизни. Если ты уйдешь, что у меня останется?

Рэми ничего не ответил. Вплетя пальцы в волосы Аланны, он остановил слова властным поцелуем.

А за окном бушевала буря. За окном... не внутри. Миранис прав, у него есть ради чего жить, ради чего сопротивляться. У вождя нету.

От воды шел ароматный пар, и принц, расслабившись, закрыл глаза, наслаждаясь ванной.

– Ты сам запретил Рэми подходить к сестре до свадьбы, - сказал Лерин.
– А что если он опять обезумеет? И навредит Алане?

"И все-таки он не выдержал и спросил", - лениво подумал Миранис, откидывая голову, чтобы хариб смог смыть с его волос мыльную пену.