Давай сделаем это громко
Шрифт:
– Ладно, мне пора, – сообщаю я сухо, не столько Мирону, сколько самой себе, поднимаюсь с постели и начинаю одеваться. Вот только когда дело доходит до блузки, я вспоминаю, что она порвана. – Какого хрена ты испортил мне одежду?! Ты вообще знаешь, сколько это стоило?!
– На вид – тысячи полторы, максимум две, – этот урод-извращенец даже в лице не поменялся. Все так же спокоен и беспечен. – Речь о рублях, разумеется, – уточняет он, и я фыркаю:
– Это стоило почти пятьсот долларов.
Мужчина присвистывает:
– Вот это
– Ты должен мне пятьсот долларов.
– Вон там на столике возьми, – кивает он согласно.
– На каком столике?! – вспыхиваю я.
– Ну, вон там… – он показывает головой направо.
– Там нет столика! Там только…
– Гинекологическое кресло? Ох, да, точно, перепутал, прости… – он качает головой, наверное, думая про себя, какая же я тупая, но он даже не представляет, что делает хуже только себе. Совсем скоро ему негде будет валяться вот так на красных шелковых простынях, курить в кожаный потолок и выебываться.
С трудом запахивая на себе порванную блузку, я сажусь на край постели, забираю его телефон с возмущенным «мне нужно вызвать такси» и открываю приложение. Когда карта показывает мое местоположение, я крепко сжимаю зубы: клуб находится в такой жопе города, что до моего дома ехать минимум час. И это без пробок.
Мирон как будто знает, о чем я думаю, потому что опять подает голос:
– На метро будет быстрее.
– Я не езжу на метро, придурок!
– Статус не позволяет? – фыркает он насмешливо.
– А тебе помолчать отсутствие мозга не позволяет?! – парирую я грубо, пока приложение неохотно ищет мне водителя. Я добавляю двести рублей к начальной цене поездки, надеясь, что так быстрее найдется смельчак, готовый меня отсюда забрать.
– Прекрати уже рычать, – говорит он устало. – У тебя и так завтра утром голоса не будет. Тебе бы молока с медом.
– Отъебись.
Водитель наконец найден, так что я подхватываю все свои вещи и, не прощаясь, торопливо выныриваю из этой адской комнатушки.
Добравшись до дома, я первым делом отправляюсь в душ, чтобы отодрать от себя не только пот, не только запах чужого тела, но даже воспоминания об этой мерзкой ночи.
Что на меня нашло сегодня – я не знаю. Почему я позволила себе расслабиться, почему поддалась низменному животному инстинкту? Насколько это вообще адекватно для взрослой женщины – бросаться вот так в омут с головой, даже не думая о последствиях?!
Ругая и ненавидя себя, я добрых сорок минут растираю кожу мочалкой, трижды чищу зубы, чтобы забыть вкус его губ и похабного языка.
Вместо ужина ложусь в постель. На пустой желудок лучше думается, а мне просто необходимо подумать и решить, что делать дальше.
Ощущения в теле с утра чертовски непривычные. Все мышцы ноют, натертые ремнями запястья и щиколотки особенно чувствительно отзываются на любое прикосновение, соски окружены ореолами синяков, на плече засос. Я хотела отмыть себя от этого мужчины – но с утра все стало только хуже. Я долго и критически рассматриваю свою обнаженную фигуру в зеркале,
а потом одеваюсь максимально закрыто.Встретив Милану и проводив ее в детский сад, я отправляюсь на работу. Но стоит зайти в офис – меня накрывает мерзкое ощущение, что все в курсе, чем я занималась этой ночью. Чтобы избежать неловкости, я быстро прохожу по коридору издательства, сразу запираюсь в своем кабинете и…
Что это за херня, блин?!
На рабочем столе стоит огромный букет алых лилий.
Чья-то очень тупая шутка?
Я подхожу ближе. В букете – никакой записки.
Очень странно. Я уже собираюсь было набрать номер секретаря, чтобы выяснить, кто это притащил, как вдруг замечаю что-то под вазой. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть, и тут же кривлю губы.
Донышко вазы установлено поверх пяти разложенных веером стодолларовых купюр.
7 глава. Размышления на рабочем месте и хитроумный план
Я мрачно смотрю на принесенный букет. Огромный и пышный, он возвышается над моим рабочим столом и как будто заливает весь кабинет ярко-красным светом. Таким же пронзительным и опасным, как цвет простыней в игровой секс-клуба.
Но ладно букет – меня больше беспокоят деньги.
Что это – плата за порванную блузку?
Или плата за мое молчание?
А может, это плата за то, что я раздвинула перед ним ноги?
Как он вообще узнал, где я работаю? Ах, ну да, я же сама ему сообщила… Какая же я дура! Надеюсь, он хотя бы не лично принес этот чертов букет.
На всякий случай я подхожу к телефону и вызываю своего секретаря:
– Марина? Этот букет в моем кабинете – кто его принес?
– Курьер из цветочной доставки, Кристина Эдуардовна, – отзывается девушка. Мне кажется, что голос у нее очень довольный. Еще бы, она работает со мной бок о бок уже несколько лет, но чтобы мне приносили букеты – да никогда такого не было! Ну, только если коллеги на день рождения или партнеры по бизнесу в честь удачно заключенного контракта.
– И давно? – спрашиваю я.
– За полчаса до того, как вы пришли.
– Ничего не просили передать?
– Н-нет, – она запинается, видимо, потому, что мои расспросы звучат угрожающе. Я пытаюсь смягчить тон:
– Просто… там еще пятьсот долларов оставлено.
– Оу… я не видела. Я только вазу принесла, этот мужчина сам в нее цветы ставил.
– А как он выглядел, этот курьер?
– Да курьер как курьер, – удивляется Марина. – В рабочей форме, маленький такой, худенький, лысый…
Значит, не Мирон. Я облегченно выдыхаю, говорю Марине:
– Спасибо, – и отключаю связь.
Возвращаюсь к букету. Первое желание – это просто покромсать бутоны и стебли большими ножницами и выбросить все в помойку. Слишком уж неоднозначные воспоминания и ассоциации. Но потом я решаю иначе, вытаскиваю букет из вазы и выхожу с ним из кабинета.
На ресепшне сегодня Настя. Я кидаю цветы прямо на администраторскую стойку и наклоняюсь к девушке:
– Мелисса сегодня была?