Давай станцуем в бессмертие

– Вы собираетесь добить меня? – застонала, когда тушка Марэя пролезла мне за спину.

– Мы хотим тебя обнять, – пробурчал Колл, заваливаясь прямо передо мной. Еще и плед на себя потащил, бессовестный.

– А выглядит так, будто собираетесь захватить мой диван. – Обнимала брата, а Марэй обнимал меня. Так хорошо, так тепло – как настоящая семья.

Чуть не взвизгнула, когда по мне поползли мохнатые лапки, но вовремя опомнилась. Пышноглот юркнул ко мне на шею, да там и замер, обнимая своим хвостом. Знает звереныш, кто его спонсировать будет. Эх, лишь бы не придушил ночью.

– Добрых снов, – прошептала в тишину комнаты и совсем не поняла, как провалилась прямиком в мечту.

Я видела солнце. Там, наверху, где небо играло голубыми красками, а облака не появлялись совсем. Я чувствовала ветер. Тот самый ветер, который врывается прямиком в душу, оставаясь щекоткой где-то в груди. Я летела. Летела, расправив крылья, жадно впитывая новые ощущения. Улицы, стальные великаны, скурейты – они оставались где-то там, в самом низу, выглядя совсем крошечными, в то время как я была огромной огненной птицей. Я дышала свободой. Я стремилась туда – вслед за ветром, где больше никогда не будет стен. И я пела песню. Ту самую песню, знаменующую бессмертие, потому что все мы живы, пока в сердцах наших бьется магия.

* * *

Утро выдалось… Ну каким может быть утро, когда будильник по какой-то причине оказался закопан под подушками, а на тебе разместились все, кто только мог? Правильно, быстрым и нервным!

– Марэй, бегом гулять с… А кстати, как их зовут?

– Пиф и Паф! – прокричал из кухни детеныш, не жуя проглатывая сэндвичи.

– Оригинально. – Вот даже спорить не стала, натягивая ветровку.

– Да почему я? – возмутился мужчина, выглядывая из ванной с зубной щеткой во рту.

– А ты хочешь вместо Колла собирать его рюкзак?

– Нет.

– Тогда вопрос решен. И быстро-быстро-быстро!

В скурейте мы летели по третьему уровню. Пришлось разориться, потому что по второму образовалась пробка не меньше чем на полчаса, а таким временем мы пожертвовать не могли. Колл на заднем сиденье развлекался с Пиф-Пафом, Марэй ругался на тех, кто, по его мнению, купил права, а я смотрела в окно.

Я любила наш город, каким бы шумным он ни был. Каждое место здесь было памятным – мне есть о чем вспомнить и улыбнуться. Поющие фонтаны, под чью музыку я впервые станцевала перед публикой. Белектовое озеро с его метровой глубиной, где все лето купаются дети. Я в нем тоже плавала в свое время. Много таких мест. Особенно вот этот памятник. Мы познакомились с Марэем в день его открытия. Я выступала вместе со своими ученицами, а он со своей труппой.

Это первый прижизненный памятник, который установили на одной из площадей Аркоры. И ведь было за что. С него на этот город смотрела улыбчивая женщина в окружении пятерых детей. Карто[10] Ули Гринь – мать-героиня, знаменитая тем, что яро борется за права детей – и иллитов, и людей, и фениксов, выбивая для них у власти все новые блага.

Например, с ее легкой руки был выстроен центр развития, где абсолютно любой ребенок мог совершенно бесплатно проводить время, посещая различные секции, а главное – небольшой зоопарк. Собственно, именно там у Колла и возникла любовь к живности, которую я вот совсем не разделяла. Не разделяла, но тем не менее собиралась купить зверюгам ошейники и, чтоб их каравараза покусала, тот самый двухэтажный домик.

– Все, малец, выметайся, – с улыбкой проговорил Марэй, останавливая скурейт у ворот школы.

– Пока-пока! – на всех парах собирался умчаться этот хитрый жук.

– Колл, пышноглота в машине оставь, – проговорила, протягивая руку.

– Ну Джеееен! – заканючил брат.

– Иначе они останутся без ошейников. И корма. И домика.

При слове домик глаза Колла засияли, а у меня на руке повисли Пиф и Паф, преданные своим хозяином. Они печально махали ему вслед передними лапками, изображая не меньше, чем великомучеников. Вот говорят же, что домашнее животное – это копия владельца. Я вам скажу: так и есть! Потому что как только Колл скрылся из виду, два этих шустрых комка шерсти тут же оседлали мою шею. Ну правильно, собственно, там им и место.

– Тебя в зоомагазин? – Марэй завел скурейт и поднялся на третий уровень.

– Да, докинь, а обратно я уже сама.

Моя паранойя бесследно растворилась за прошедшую ночь. Нет, ну в самом деле! Мне казалось, что все, что произошло вчера, я себе придумала. Нет, конечно, я не настолько больна, но масштабы проблем не такие уж и большие. Понравилось мое выступление какому-то иллиту – да мало ли их таких ежедневно приходят в клуб? Ничего необычного. Да, он оплатил мне порцию кофе, надеясь на следующую встречу, которой не будет. Ну и что с того? И даже новость о новой работе не такая печальная, какой показалась на первый взгляд. Я спокойно могла попросить Меро заменить меня на этих выступлениях. Уж она-то точно от таких денег не откажется, да и к иллитам эта девочка питает определенную слабость. А уж зверье в нашем доме – вообще не проблема. Если убирать, кормить и гулять буду не я. Оставался лишь один серьезный вопрос:

– С кем ты вчера подрался, Марэй? – вопросила, прищурившись.

– Да так, какие-то ненормальные напали на первом уровне. Наверное, хотели обокрасть. Не переживай, – сказал он слишком легко, будто заготовил ответ заранее.

– Ты их запомнил? Нужно обратиться к патрулю.

– Деньги на месте, а губа заживет. Хотя мне приятно, что ты обо мне беспокоишься.

– Хам, – констатировала факт и отстегнула ремень безопасности, потому что скурейт уже начал снижаться.

– Даже спорить не буду. У тебя сегодня только занятия?

– Да. Можем пообедать вместе.

– Отлично. Тогда заеду за тобой в два.

Выбравшись из скурейта, я направилась прямиком к зоомагазину. Рекламный баннер перед входом говорил о том, что здесь можно найти абсолютно любое магически выведенное животное. Да, я смотрела на вход, смотрела на баннер, смотрела вперед и остро чувствовала спиной изучающий взгляд. Чувствовала, но не оборачивалась, потому что сердце мое снова готово было вырваться из груди.

* * *

«Мне показалось», – твердила сама себе, пытаясь успокоиться. Никто за мной не следит. Это просто голодные глюки, которые быстро выветрятся с первой же чашкой кофе…

– Животные возврату и обмену не подлежат! – увидев нас, воскликнул консультант зоомагазина, отгораживаясь толстой папкой. Пушистые хитрецы, свисающие с моей шеи, театрально оскалились. И вот я понимала, что они развлекаются, а продавец, похоже, нет: слишком натуральный испуг читался в его глазах.

– А я и не собиралась, – ответила, поглядывая на мужчину, у которого даже лысина от напряжения вспотела. – Нам бы ошейники, корм и домик.

– Домик? – переспросил, будто не верил. – Это я сейчас…

Обслужили нас быстро. Настолько быстро, что я начала подозревать неладное. Казалось, от пышноглота здесь попросту были рады избавиться. Да нам и скидку сделали, лишь бы наша компания исчезла и больше никогда не приходила.

– Признавайтесь, что натворили? – смотрела на качающихся зверят, которые изображали из себя новый модный живой аксессуар. Руки мои были заняты пакетами, а потому даже поправить их не могла. Оставалось надеяться, что эти наглецы не свалятся вниз.

Посмотрев на меня невинными взглядами, эти две полосатые тушки хитро переглянулись, словно и совсем не с ними я тут разговариваю.