Давайте, девочки

Рыжюкас сообразил, что это конец, что он уже на пути в Преисподнюю, но ужасно разозлился, так как он совсем иначе это себе представлял. Ни черта у них и здесь не организовано, успел он подумать, и провалился совсем.

Потом еще раз очнулся, оттого что над ним кто-то стоял, низко склонившись. Он открыл глаза и не услышал, а только увидел ее влажные от слез губы, когда, виновато скривившись, Малёк тихо, как клятву, прошептала:

– Бедный мой Неня…

7

Она запыхалась, она примчалась в Вильнюс, прорвавшись на границе с как назло закончившейся визой, она не знала, как всегда, всё отчаянно перепутав, что в последний момент его увезли оперировать в Минск. Не застав его в Вильнюсе, она с еще большими трудностями на границе вернулась, примчалась назад. Она прорвалась сквозь церберов на входе в клинику, потом – что уже совсем невозможно – в эту дурацкую реанимацию, к слову, вполне современную, просторную, с круглым куполом, так неуместно похожую на цирк… Она примчалась – чтобы увидеть его и успеть… Все-таки успеть до него докричаться, чтобы сообщить ему новость про то, что и в этой последней схватке, пусть уже и не важной для него, он все-таки победил, он выиграл, он уходит непобежденным: пусть на последний миг, но он все же вернул свою Королеву…

И теперь, склонившись к нему, она совсем неслышно, так признаются уже только себе, произнесла:

– Я за тебя… молилась.

Он понял. Он еле заметно улыбнулся и прикрыл глаза. Ну, я пошел, успел он подумать, дальше, девочки, давайте вы…