Давний спор славян. Россия. Польша. Литва [с иллюстрациями]

В Варшаве долго не хотели верить, что Костюшко в плену. Распространился слух, будто его, израненного, нашли в болоте и везут в Варшаву. Народ толпами бежал к мосту, ожидая прибытия Костюшко. Когда на другой день было официально объявлено «о постигшем отечество несчастье», раздались крики: «Нет Костюшко! Пропала отчизна!» Временное правительство отправило Костюшко письмо, в котором заявляло, что готово поменять на него «всех неприятельских пленников. Это — голос всего народа. Каждый из нас готов пожертвовать своей свободой за твою».

Чтобы более не возвращаться к Костюшко, скажу, что он был доставлен в Петербург, где находился под арестом до смерти Екатерины П. 15 ноября 1796 г. во дворец графа Орлова, где содержался Костюшко, приехал император Павел I (1754–1801) и возвестил ему личную свободу. Одновременно с Костюшко, по его просьбе, были объявлены свободными и остальные двенадцать тысяч пленных поляков. Все освобожденные поляки, не исключая и Костюшко, были приведены к присяге на верность России и императору Павлу. Спустя месяц Костюшко через Финляндию и Швецию выехал в Лондон, получив от Павла щедрые подарки: деревню, 12 тысяч рублей деньгами, карету, соболью шубу и шапку, меховые сапоги и столовое серебро.

Затем Костюшко путешествовал по Европе и даже побывал в Америке. Летом 1798 г. Костюшко выехал обратно в Европу, так как до него дошли слухи, что генерал Домбровский собирает польские легионы, рассчитывая с помощью Бонапарта добиться восстановления независимости Польши. Прибыв в Париж, Костюшко 4 августа 1798 г. послал Павлу I сумму 12 тысяч рублей при письме, в котором в довольно резких выражениях заявлял о своем отказе от полученного дара. Когда это письмо было доставлено Павлу, он велел отослать деньги обратно и объявить Костюшко, что «от изменников он принимать их не желает».

В эмиграции «генералиссимус» Костюшко явно преувеличивал свое значение. В 1807 г. Костюшко заявил министру Фуше, что если Наполеону нужна его помощь, то он готов ее оказать, но только если Наполеон даст письменное обещание, опубликованное в газетах, что форма правления Польши будет установлена такая же, как в Англии, что крестьяне будут освобождены с землей и границы Польши будут от Риги до Одессы и от Гданьска до Венгрии, включая Галицию. В ответ на это Наполеон написал Фуше: «Я не придаю никакого значения Костюшко. Он не пользуется в своей стране тем влиянием, в которое сам верит. Впрочем, все поведение его убеждает, что он просто дурак. Надо предоставить делать ему, что он хочет, не обращая на него никакого внимания».

В апреле 1814 г. Костюшко обратился с письмом к Александру I (1777–1825) с советами по переустройству Польши. Вначале он был встречен русским императором благосклонно, но потом попросту надоел. Обиженный Костюшко отправился в Швейцарию, где и умер 15 октября 1817 г. от «нервной горячки».

6 октября 1794 г. Суворов созвал военный совет, на котором было решено идти на Варшаву. При этом Суворов приказал идти туда же корпусам И. Е. Ферзена и В. Х. Дерфельдена, которые ему формально подчинены не были. Князь Н. В. Репнин, которому был подчинен Дерфельден, послал по сему поводу донос на старика, но там ему только посочувствовали.

14 октября Суворов получил от разведки сообщение, что отряд поляков находится у местечек Кобылка и Окунево. Он немедленно направил генерала Ферзена к Окуневу, а сам с десятитысячным отрядом направился к Кобылке. В авангарде шел бригадир Исаев с несколькими сотнями казаков и десятью эскадронами Переяславских конных егерей. Путь лежал по труднопроходимой местности, через болотистые леса, и Исаев, с трудом совершив ночной марш, только в 6 часов утра 15 октября появился перед отрядом генерала Майена (около 4,5 тысячи человек).

Поляки занимали позицию на поляне шириной около двух верст. В центре стояла пехота, а кавалерия — на флангах, бывших под огнем егерей и нескольких орудий, укрытых в кустах. Исаев хоть и имел только полторы тысячи человек, утомленных ночным переходом, атаковал, но был отбит артиллерийским и ружейным огнем. Тут прискакал Суворов. Один из офицеров доложил, что в русском авангарде нет орудий, а у неприятеля — есть. «У него есть орудия? — переспросил полководец. — Да возьмите их у него и бейте его ими же».

Тем временем стали подходить главные силы. Генерал Исленьев врубился в левое крыло поляков, а генерал Шевич заставил их правый фланг броситься в лес. Тогда Майен стал отступать двумя колоннами. Одна из них (около тысячи человек) шла по лесной дороге. Исленьев, усиленный из главных сил драгунами и батальоном егерей, атаковал ее и заставил поляков сложить оружие. Другая колонна двинулась по большой дороге на Варшаву. Суворов направил в обход ее почти всю свою конницу и два казачьих полка, прибывших от Ферзена.

Когда поляки вышли из леса на открытую высоту, то были встречены огнем нашей артиллерии. Польская артиллерия начала отвечать. Поляки пытались пробиться, но Мариупольский конно-легкий полк и два эскадрона глуховских карабинеров из-за пересеченной местности вынуждены были спешиться и вместе с егерями атаковали в палаши и сабли. Упорный бой длился более часа: поляки дорого продавали свои жизни. Потери русских составили 153 человека, а поляков — почти весь отряд (одних пленных было взято более тысячи человек). Вся артиллерия (9 орудий), знамя и обоз поляков достались русским.

Этот бой интересен тем, что был выигран почти одной кавалерией (из пехоты участвовал только один егерский батальон), и притом на пересеченной лесистой местности.

После сражения Суворов несколько дней отдыхал в Кобылке. 19 октября туда прибыл корпус Дерфельдена. Теперь под командованием Суворова находилось тридцать тысяч человек, в том числе двенадцать тысяч кавалерии. (По другим источникам у Суворова было только 22 тысячи человек.)

22 октября Суворов вышел из Кобылки и двинулся к Праге — предместью Варшавы, расположенному на правом берегу Вислы. Фортификационную оборону Праги в это время составляли: предмостное укрепление, построенное еще во времена шведских войн, и непрерывная земляная ограда в виде исходящего угла, вершина которого находилась на Песчаной горе, северная сторона упиралась в Вислу, а восточная — в болотистый, непроходимый даже вброд приток Вислы. Ограда состояла из трех параллельных линий препятствий: засеки и волчьей ямы; земляного вала со рвом, приспособленным для пехоты, а местами и для артиллерии; внутреннего редута для 43 батарей.

Количество польских войск, защищавших Прагу, точно не установлено, в разных источниках эти данные варьируются от 20 до 32 тысяч человек. По одним данным у поляков в Праге было 104 орудия, по другим — 200.

Русские войска в тот же день (22 октября) подошли к Праге на расстояние несколько далее пушечного выстрела и расположились вокруг предместья в назначенных Суворовым местах для походных лагерей. Русские войска передвигались с музыкой и барабанным боем. В ночь на 23 октября были сооружены три батареи, на которых разместили 86 орудий. На рассвете поляки открыли сильный артиллерийский огонь из ретраншемента. Со стороны русских производилась лишь «изредка канонада».