Дай мне руку, брат

Скажу больше, мой нынешний приезд практически гарантирует то, что скоро его останков там не будет. Этим займутся …другие серьезные люди. Они сотрут все следы, и не думаю, что кто-то смог бы помешать им выполнить свою работу.

Зеленько решительно выдохнул:

– А если есть такая Сила?

Желязны выпучил глаза. С убийственной медлительностью он снял очки, достал из кармана несоразмерно большой носовой платок и стал протирать стекла. Зеленько почувствовал, как похолодело его сердце, а в голове снова зашумели далекие голоса: «Смерть тебе, Зеленька!», завертелся каруселью мир вокруг, вот опять появилось перед глазами бурое, вонючее полено, облепленное мухами, пожирающими его кровь. Боль удара жгла горло. Зеленько стал погружаться в туман гипноза…

Феликс хитро смотрел на него.

– Ай, как интересно, – промурлыкал он, продолжая вглядываться в помертвевшее, недвижимое лицо своего новоиспеченного помощника. – Все же это была неплохая идея, ехать местным кортежем. Зря я сразу был против этого. Ребята из КВООН не дали бы мне столько информации…

Прогулка. Она, как известно, бодрит, дает тебе возможность подышать свежим воздухом, проветрить голову от тяжелых мыслей и, наконец, просто приятно убить время. Конечно, прогуливаясь в тенистой аллее, среди скучающих на скамейках девушек было бы гораздо приятнее, однако в безрыбье, как известно, и рак – рыба, поэтому плановая прогулка заключенных в дворике СИЗО №1 хоть и не могла сравниться с прелестью городских прогулок, однако и она – какой никакой, а выход в свет. Воздух радовал невидимым паром сырой земли и, долетавшим даже сюда за каменный забор, густым, ни с чем не сравнимым запахом весеннего города.

«Прогуливающихся» было немного. Небо заволакивало серой, словно шифер кисеей, а порой довольно жестко веяло прохладой. Чему удивляться – апрель. «На солнце – лето, а в тени – зима». Сергей, держа руки за спиной, привстал на цыпочки и, вдыхая полной грудью, закрыл глаза и потянулся. «Нет, – подумал он, – все же Минск …пахнет не так хорошо».

– Хочется на волю? – услышал он рядом чей-то голос. – Кому не хочется, верно? – продолжил щуплый конвоир, так и не дождавшись ответа. – Там весна, девушки…

Сергей, молча, отвел взгляд и отправился описывать максимально возможный круг по прогулочному дворику. Только сейчас он обратил внимание на то, что «прогуливающихся» стало меньше. Конвоир дождался, когда Сергей останется один у противоположной стены, подошел к нему и стал так, что заключенный вынужден был остановиться.

– Не спеши, Ковзан, – вкрадчиво произнес тщедушный вертухай.

Сергей в один миг окинул взглядом дворик и внутренне сгруппировался:

– Мне спешить некуда, – ответил он, – думаю еще годика четыре…

– …а может и больше.

– Может, – согласился Ковзан, избегая прямого взгляда «начальника» и двусмысленно вглядываясь в толстые и древние стены СИЗО. – Тут дело такое, никто не застрахован от несчастных случаев, даже страховые агенты в них попадают. Так что и страховой полис еще не пропуск в рай, а уж тут, когда с тобой ни с того, ни с сего начинают вести беседы начальники и за сученого сойти, как пить дать. Интересно, и за что мне такое внимание-наказание?

– Тебе, Ковзан, за одно попадание в учебники Академии милиции такой почет можно оказывать.

– Что ж это за почет, начальник? Вся «общага» смотрит, как мы с тобой тут беседуем. «Отмывайся» потом.

– А ты попросись на отдельный разговор.

– Как же это, кормилец? – возмутился Сергей и тут же резко сменил тон. – Как был в СИЗО бардак, так и остался. Я на прогулке, начальник, не нужно нарушать инструкции…

С этими словами он медленно отправился заканчивать свой прогулочный круг.

На ночь его по неизвестной причине определили в «одиночку». Недобрые мысли вертелись у него в голове целый день, они же не давали ему и уснуть. Сергей не понимал недавнего маневра тех, кто дал распоряжение перевести его в СИЗО. Срок был определен, сиди себе до конца отсидки в «хате», однако снова где-то зашевелилось что-то из его прошлого, оттого, как видно, на ровном месте и нарисовалась эта «одиночка».

В два часа ночи негромко отъехал наружный засов двери. В открывшемся проеме на миг появился силуэт человека. Дверь за ним тут же прикрыли. Сергей привстал и, сидя, придвинулся к стене, предусмотрительно поджимая к себе ноги.

– Стой, где стоишь, – хрипло сказал он, – я не сплю и гостей не жду.

Ночной гость медленно прошел вглубь камеры и спокойно присел на край нар. В звенящей тишине старое, покрытое множеством слоев краски дерево, тихо скрипнуло, принимая на себя вес нежданного гостя.

– Я к вам по делу, Сергей Александрович, здравствуйте, – мягко произнес незнакомец.

– Хороши дела, – хрипло ответил заключенный. – Будут еще посетители?

– Думаю, нет.

– Хорошо хоть так.

Пришедший молчал. В слабом свете дежурной лампы, льющемся из коридора в открытое окошко двери, поблескивали капитанские звезды. Офицер снял фуражку и огладил волосы:

– У меня мало времени, – наконец произнес он, – а разговор…, – капитан тяжело вздохнул, – разговор будет непростой. Сергей Александрович, вас не удивляет перевод в СИЗО?

Заключенный, до этого времени не выдавший себя ни малейшим движением слегка подался вперед:

– Что мне с того, удивляет или нет? – неопределенно ответил он. – Перевели, значит так надо. Будет надо, и хлопнут, и закопают где-нибудь в острошицких лесах так, что никто и не узнает где. «Друзей» у меня на воле много осталось. По их милости уже второй срок мотаю.

– Сейчас не те времена, Сергей Александрович. Те люди, что вас упекли в тюрьму, может так статься, уже не при делах.

– Ну и что? – с ухмылкой бросил Ковзан. – Я, что в «те» времена сидел, что в «эти» сижу и сидеть буду, пока весь срок не отсижу до звонка. А те, кто меня сюда упекли, и тогда жили – не тужили, и сейчас, не сильно бедствуют. Уж будьте уверены, они найдут возможность в любые времена кому нужно и стучать, и отстегивать. Деньги всем нужны. Но это лирика, гражданин капитан. Может, скажете, кому я обязан и переводу в СИЗО, и этому ночному визиту?

– Своему легендарному прошлому.

Ковзан хмыкнул и сел свободнее.

– Вас это веселит? – не принял шутливого тона капитан.

– Нет. Просто мое легендарное прошлое напрямую связано именно с СИЗО. Я, как известно, тогда именно тут, необоснованно пересиживал, после чего…

– Необоснованно, Сергей Александрович, не сидят и не пересиживают. Нужно правильно выбирать друзей и знакомых и вести нормальный образ жизни.

– Ну не воспитывать же вы меня пришли, гражданин начальник?

– Нет, – офицер аккуратно огладил гладко выбритый подбородок. – Вы сами себя воспитали, таким, как есть. Потому и попали за решетку первый раз, а из-за нежелания перевоспитываться – второй. В 1993-м бежали из СИЗО, все из-за того же нежелания, но тогда это ваше «воспитание» вылилось нам в серьезные проблемы, а теперь мы, так уж получается, сами хотим создать себе эти проблемы…

Ковзан притих, не зная, как реагировать на слова капитана. Казенный человек встал. Он прошел к двери, вернулся обратно и остановился напротив Сергея: