Даяна

– Но, мой император! – воскликнул было Кадар, но наткнулся на неожиданно колючий и угрюмый взгляд своего добрейшего хавала. – Такой расклад – просто подарок для кочевников!

– Я сказал! – повысил голос Вальдор Третий и для убедительности даже стукнул кулаком по столу. – И прикажи Владельцу Шара придти ко мне! Немедленно!

Гвардеец молча поклонился. Он подозревал, что это решение станет самой большой ошибкой в жизни императора. Но… Он – хавал, его слово – закон.

Однако отныне все будет совсем не так, как раньше.

***

Староста Примар в это время занимался самым отвратительным и нудным делом в своей работе. И, хотя делал он это всего лишь раз в полгода, ненавидел эту работу староста всей душой.

Под присмотром Анардаз, мудрецов и трех гвардейцев, он подсчитывал добытые за полгода паниоры. Старательно распределил их на три светящиеся горки на столе – белую, черную и розовую. Никчемные серо-синие жемчужины небрежно вывалил в большую коробку и принялся за подсчет драгоценных паниор.

Для перевозки паниор в столицу уже были готовы три роскошных футляра из дерева сонго. Внутри они были выложены мягкой бархатистой тканью, а по углам каждого футляра лежали смоченные морской водой комочки шерсти горных единорогов. Эта шерсть очень долго не высыхала, отлично держала влагу, что, собственно, и было нужно для паниор.

Счет Примару давался с трудом. Он то и дело сбивался и начинал с начала. Анардаз в ехидной и издевательской усмешке кривила тонкие бледные губы, старцы терпеливо молчали, ну а гвардейцы и вовсе в открытую смеялись над старостой.

Но вот, наконец, самая малочисленная и дорогая кучка белых паниор подсчитана и со всеми предосторожностями уложена в футляр.

Примар взял карандаш, высунул красный мокрый язык и старательно карандаш обслюнявил, чем вызвал презрительную и брезгливую гримасу одного из гвардейцев.

Сделав вид, что ничего не произошло, староста все-таки записал в графе «белые» количество выловленных паниор.

Гвардейцы, чей боевой полугодичный пост заканчивался, автоматически становились сборщиками подати. Так было заведено много веков назад, и этот стройный и удобный обычай менять никто не собирался. Новоприбывшие бойцы вот уже несколько дней жили в поселке, знакомились, распределяли боевые дежурства и ночные караулы.

Наконец с подсчетом было покончено, Анардаз и старцы запечатали футляры с паниорами своими печатями. Командир гвардейцев Кавэд забрал из рук Примара дань для императора и все трое скрылись за тяжелой дверью.

– Ну и дурак же ты, Примар! – высказалась Анардаз.

Примар хмуро промолчал, а старцы, шурша длинными широкими плащами, стали торопливо покидать комнату.

Сегодня у старосты не будет времени прогуляться по поселку и над кем-нибудь поиздеваться.

Этой ночью проходит обряд инициации его собственная дочь – Прималина. Все должно быть на высшем уровне.

Избавившись от жемчужин, гвардейцев, мудрецов и Анардаз, Примар поспешил домой.

Совсем скоро начнется церемония, надо проверить, как супруга нарядила его любимую девочку. А если что не так – то и побить нерадивую мамашу. Главное, все успеть.

***

А в доме Тидоры, в комнатах для постояльцев, уже разместились четыре новых человека – новоприбывшие гвардейцы.

Под навесом возле коновязи били копытами огромные мохнатые лошади. Ржание и перестук копыт казался разумным разговором, словно лошади делились с новичками какой-то информацией и впечатлениями. Может, так оно и было, мохнатые лошади очень загадочные животные. Их нельзя было заставить служить или выполнять какие-то команды. Лошади сами выбирали себе хозяев, и, выбрав себе человека, оставались с ним уже навсегда. До смерти. Своей, или хозяина. Если погибал хозяин, лошадь уходила в степи и больше ее никто никогда не видел.

Днем раньше Даяна вышла на них посмотреть, но приблизиться не решилась – страшно. Она не видела, что из окошка во втором этаже, за ней с улыбкой наблюдает совсем молодой гвардеец – наверное, ровесник Яна.

Наконец гвардеец не выдержал и спустился во двор.

– Хочешь погладить? – услышала за спиной тихий голос гвардейца Даяна.

От неожиданности она подпрыгнула и даже, кажется, негромко взвизгнула. Оглянулась, чтобы сказать, что она вовсе не боится, и может погладить кого угодно, хоть зверя ваана…

Но, увидев гвардейца, Даяна позабыла все, что хотела сказать. Ее сердечко заколотилось часто-часто, а во рту моментально пересохло. Перед ней стоял высокий, с широкими плечами и мощными руками, молодой человек. У него были удивительной красоты серые глаза, опушенные длинными черными ресницами и волосы пшеничного цвета. Одет он был, несмотря на ранний час, по всей форме. Это был сильный, честный, храбрый гвардеец, побывавший не в одном бою. Но озорной и любопытный мальчишка до сих пор выглядывал из его глаз. Даяне вдруг до дрожи захотелось, чтоб гвардеец обнял ее своими мощными руками и никогда больше не отпускал. От таких мыслей у нее жарко загорелись щеки.

«Он мой! Люблю его!» – такими были первые мысли в голове девочки. Она затаила дыхание, опустив взгляд. «Люблю»… Слово перекатывалось во рту словно самая драгоценная жемчужинка. Даяне хотелось еще раз взглянуть на гвардейца, но она очень боялась, что, увидев цвет ее глаз, он немедленно уйдет.

Конец ознакомительного фрагмента.