Дайте им умереть

Хотя нет — отводилось, отводилось им, родимым, место, еще как отводилось!..

Психи должны сидеть в дурдоме! А заряженный пистолет обязан стрелять, когда ты нажимаешь на спуск! И жизнью должны заправлять уважаемые люди вроде него, Равиля ар-Рави, ну в крайнем случае вместе с мушерифскими начальниками типа хайль-баши Али-бея (хищники всегда договорятся между собой, а если и погрызутся, так на то они и хищники!) — но уж никак не имеет права вставать на дороге заправил Иблисова дюжина горе-астрологов!

С нашего неба никто звезд не хватает! Вернее, не должен хватать… А еще вернее — не хватал.

Раньше.

«Вот и доуправлялись, господа хищнички! — горько усмехнулся шейх в бороду. — Доумничались, прозевали, прохлопали ушами! Поди теперь найди общий язык с пеленой тумана и взбесившимися часами — извините, уважаемые, сколько динаров хотите за услуги? Ах, вы динарами не берете, вам иное подавай… Что? Души оптом и в розницу, человеческие жертвы на разлив, вшивую подачку милосердия или другой какой хреноменечки?

Чего изволите?»

Впрочем, умный человек должен находить выход из любой ситуации. Даже из такой бредовой, как эта, где сверху метровыми буквами сияет надпись: «Выхода нет».

Кому нет, а кому и сыщется в углу неприметная дверца, затянутая паутиной…

Большой Равиль считал себя умным человеком — и с определенной точки зрения он был прав.

Правила игры изменились? Козырь бьется безмастной шушерой, выпавшая на грани костей-кубиков шестерка стоит в шесть раз меньше единицы, и горошина скрывается одновременно под всеми тремя наперстками? Засучим рукава, господа мои, сыграем по новым правилам! Одни люди усиленно спасают мир, другие только и делают, что зарабатывают деньги, — но и те и другие не правы! Почему бы и не облагодетельствовать Человечество, если за это хорошо заплатят?!

Ладно. Что мы имеем с павлина? А имеем мы тот нелицеприятный факт, что павлиний хвост разделился на три примерно равноценных куска: гулямы с администраторшей (раненый гулям-эмир не в счет!), еще один гулям-отступник, хайль-баши и странная девчонка (бабка, аракчи и малышня не в счет!) — и он сам, шейх «Аламута», с верным Альборзом, знахарьком и любвеобильной парочкой хаким — Лейла (плюс дочка, Сунджан, сокровище семьи!). В случае конфликта парочку можно смело сбрасывать со счетов, — зато доктор…

Уж от кого, от кого, а от Кадаля не ожидал! Чтобы курица, несущая золотые яйца, закогтила матерого коршуна, да еще один на один, без подручных?! И тем не менее результат налицо: у знахарька пистолеты стреляют, чего не скажешь про остальных! И при этом знахарек на его, Равиля, стороне! Так что доктор теперь сам — оружие. Не самое лучшее, бывает, что и сбоит, но у других-то и такого нет!

Это, вне сомнений, отрадно.

Как отсюда выбраться — вопрос, конечно, еще тот, не вопрос, а кол в бок, и к нему мы еще вернемся. Грохнуть девчонку, как предлагал этот припадочный надим? Бред! Хотя покажите мне, что здесь не бред? Ладно, если надо будет, грохнем. Пока еще не загибаемся, можно и поковыряться в поисках дверцы за паутиной. Вон двое яйцеголовых в команде — пусть думают!

Убивать кого-либо без крайней необходимости Равиль, надо отдать ему должное, не любил. Тем паче ровесницу собственной дочери, пусть даже и без султана в голове. Шейх был достаточно жесток, чтобы стать тем, кем стал, и продержаться в этом качестве до сегодняшнего дня, но искренне считал, что жестокость должна быть целесообразной.

Или хотя бы рентабельной. Вон шейх Дхритараштра из Хаффской Семьи — собственные родичи отравили беднягу, не дожидаясь, пока бедняга сам накормит их порцией редкой отравы из большого желания полюбоваться предсмертными корчами и поразмышлять над эстетикой смерти.

Нет, приглашать лишнюю смерть в злополучный мектеб мы без особой нужды не станем.

А вот выяснить у знахарька, как он управляется со стволом, когда у всех остальных пушки только и делают, что дают осечки, — это можно прямо сейчас, не откладывая в долгий сундук!

* * *

Больше получаса они с Альборзом подробно инструктировали Кадаля, как ставить пистолет на предохранитель и снова приводить в боевую готовность, как перезаряжать, целиться, плавно нажимать на спуск, затаив дыхание… При этом Альборз-пахлаван косился на доктора с нескрываемой ревностью: неужели ему, верному псу Альборзу, хозяин дает отставку, а место пахлавана займет сморчок-неумеха, годный лишь на ковыряние в чужих задницах с мозгами?! Однако слово шейха — закон, и Альборз скрепя сердце честно старался обучить новичка всему, что было возможно за столь короткий срок, а под финал «краткого курса молодого орла» даже расщедрился — не дожидаясь команды, выделил доктору дюжину патронов из своих запасов (благо патроны для «барса» и «гюрзы» шли одни и те же).

Кадаль слушал вроде бы внимательно, в меру коряво воспроизводил показанное, кивал в надлежащих местах, и в конце концов «учителя» махнули рукой: для первого раза достаточно, а превратить знахарька в профессионала-пахлавана за пару часов (или даже дней!) все равно не удастся.

Тем не менее от Равиля не ускользнуло, что, механически повторяя движения Альборза, Кадаль явно думает о своем.

— О чем задумался, доктор? — поинтересовался шейх с напускным весельем. — Небось когда в гулям-эмира стрелял, думать некогда было!

— Да как сказать… — Доктор рассеянно вертел в руках поставленное на предохранитель оружие. — Кажется, я начинаю понимать…

— Почему у тебя получилось, а у других нет? — чуть подался вперед ар-Рави, безуспешно пытаясь скрыть крайнюю заинтересованность.

— И это тоже. — Доктор смотрел мимо своего атабека, разговаривая словно бы сам с собой. — Хотя причина гораздо важнее следствия, а вам всем на причины, мягко выражаясь…

— Так в чем же причина? Давай, знахарек, делись с друзьями! Скрытность не украшает мужчину!

— Равиль, кончай трепаться и ответь мне положа руку на сердце: тебя больше интересует способ выбраться из западни или устройство самой западни?

— Ну…

— Дирхемы гну! Пальцами! — Никогда раньше Кадаль не разговаривал с Большим Равилем в подобном тоне. — А если я тебе скажу, что устройство западни во сто крат важнее способа ее покинуть — более того, они связаны между собой теснейшим образом!

— Я весь внимание! Альборз, прекрати пыхтеть — не видишь, доктор думает!

Сейчас Большой Равиль готов был с тщанием выслушать любой бред, рыться в любой куче любого дерьма, если только из дурно пахнущей кучи можно будет извлечь рациональное зерно — как снова заставить оружие стрелять! Обстановка в мектебе накалялась со скоростью экспресса, страсти сгущались быстрее, чем духота в воздухе, и подобное знание было жизненно важным.

Даже Альборз-пахлаван прекратил пыхтеть лишь наполовину в связи с приказом хозяина — вторая половина была вызвана усиленной мозговой деятельностью телохранителя.

Аж уши вспотели.

— Помнишь, атабек, я в «Розарии» рассказывал тебе о безумии Узиэля ит-Сафеда? О том, что он — не человек? А ты мне еще заявил: «Тоже мне: здоровый знахарь Кадаль и больной господин ит-Сафед…» Помнишь?!

Ар-Рави молча кивнул.

— Так вот, ты был прав, а я заблуждался! Это не ит-Сафед. Он совершенно ни при чем, и теперь я с уверенностью заявляю: глава совета «Масуда» — такой же человек, как и прочие. Дело не в Узиэле, а в корпорации «Масуд». Даже не в самой корпорации, а в оружии, которое она производит. Когда у меня произошел контакт с изображением ит-Сафеда на экране, я ощутил множественную шизофрению, по ряду симптомов не свойственную людям… Равиль, это действительно была нечеловеческая психика! Психика оружия! Я забыл, что на изображении в руках у Узиэля находился револьвер! Еще одно действующее лицо! Ты успеваешь следить за ходом моих мыслей?