Дайте шанс! Трилогия
Шрифт:
– А сейчас, может быть, вы с нами отобедаете? У нас здесь свой официант. Стоять в очереди необязательно.
– Буду рад пообедать вместе, – с улыбкой соглашаюсь я больше из-за деда. Мысленно же сокрушаюсь, потому как Высшие для меня как были врагами, так ими и остались. Ну или почти врагами. Как ни крути, конкретные претензии у меня пока только к Верховскому.
* **
Детский дом Берник нашел быстро. Социальное заведение оказалось гораздо хуже, чем он его себе представлял. Уж слишком убогим выглядели и сам детский дом, и его обитатели.
КПП с ворчливой старухой, которая вмиг
– Вы не мой папа?
К Бернику выскочила какой-то чумазый мальчуган. Большие детские глаза полные надежды впились в него, как в родного. Именно они заставили молодого опера остановиться. Внутри что-то дрогнуло.
Лишь теперь Владислав понял, что появившаяся брезгливость это была его психологическая реакция. Можно сказать, защита. Когда пренебрегаешь, когда отторгаешь, оно тебя не трогает.
– Клюев! А ну, отойди от дяди полицейского!
Из входа в основной корпус, куда нацелился Берник, выбежала немолодая женщина с большим платком на плечах.
Мальчик нехотя посторонился.
– Здравствуйте. Я директор детского дома Софья Львовна Третьяк, – подойдя, представилась женщина. – Что опять случилось? Куда наши подопечные опять вляпались?
Оперу понадобилось приложить усилия, чтобы скинуть с себя всякую сентиментальность и вернуть рабочий настрой.
– Здравствуйте. В общем-то, пока никуда. Я разыскиваю Артема Волкова.
– Волкова? А он-то что мог натворить? Он же безногий!
– Ничего не натворил. Мне просто нужно с ним пообщаться, – коротко ответил Владислав, потому как сам не знал, чем подросток может быть ему полезен.
– «Волков?.. Да твою ж дивизию!»
Директриса уже хотела вести опера в здание и опомнилась.
– Ой, совсем забыла. А он сбежал!
– То есть как? Вы же сказали, он безногий.
Софья Львовна учащенно закивала.
– Да, все верно, безногий. И все равно сбежал. Это у нас с этой стороны кирпичный забор. А сзади-то сетка. Мы ее штопаем, а эти охламоны, они же дикари, рвут ее хоть ты тресни и сбегают. Кто на пару часиков в лес или в город бежит, кто на неделю пропадает.
– А в полиции в курсе побега Артема Волкова?
Директриса вытаращилась.
– Не поняла. Вы же сами мне сто раз говорили, чтобы я вас не отвлекала пустяками. Дети все равно же возвращаются. Вы сами мне сказали, чтобы раньше недели даже не смела заикаться. Ну не вы лично. Эти ваши. С уголовного розыска.
А вот это уже был нежелательный поворот. Задерживаться в этой дыре больше чем на день Берник не собирался.
– Ну хорошо. А где его найти? Он мне сегодня нужен.
– «Так… Так… Нет, сегодня точно никак. Сегодня Лизка заштопает Волкова, завтра утром еще подлатает. А раньше не успеет. Это уж точно», – судорожно проговорила в мыслях директриса.
– Давайте поступим следующим
образом, – складывая ладони словно для молитвы, произносит директор, – я сейчас скажу мальчишкам, чтобы они его поискали. Будьте уверены, за сегодня они его обязательно найдут. Так что приходите завтра. Обещаю, он точно будет…Ухватив мысленный диалог женщины и поняв, что она зачем-то водит его за нос, Берник не стал дальше слушать.
– Софья Львовна, боюсь, вы не так меня поняли. Я не из полиции. Позвольте представиться. Особый отдел тайной канцелярии из самой Москвы. Можно сказать, от самого Императора. Я вижу вас насквозь. Артем Волков где-то здесь. Ко мне его сейчас же. НЕМЕДЛЕННО!
На трясущихся ногах, с дребезжащим от страха голосом директриса болтала и болтала. В основном оправдывалась, конечно. Сильные мальчишки обижали слабых. Так происходит, в общем-то, везде. Из-за этого в большей степени и сбегали ее подопечные.
Чтобы меньше бегали, Софья Львовна придумала нехитрый способ. Она взяла в оборот более сильных ребят и через них вставляла нравоучения для остальных. Они же помогали ей, когда нужно было кого-нибудь выловить в городе.
Берник слушал ее и пытался понять, каким образом можно было издеваться над ребенком, который даже будучи без ног во что бы то ни стало, стремился отсюда сбежать.
Решетчатая дверь с навесным замком, за ней ступеньки вниз. Свет в подвале тусклый. На длинный проход всего две лампочки.
Директриса семенила первой. Владислав, озираясь по сторонам, шел за ней. Его воображение рисовала пыточную. Еще какие-то страсти.
Снова решетчатая дверь и снова навесной замок. Потянуло нечистотами.
Софья Львовна вошла в комнату и включила свет.
На матрасе, укрытый одеялом, сидел парень лет шестнадцати и щурился от яркого света. Под левым глазом свежий синяк, под правым уже почти заживший. Еще разбита губа. Снизу из-под одеяла торчали ноги. Они у него все-таки были. Рядом с парнем стояла бутылка с водой, а чуть дальше утка, полная вонючего «добра». Над головой парня виднелось еле заметное свечение. Он оказался первым осветленным, что ему попался в детском доме.
– Ну вот, видите, с ним все в порядке. Мы же не изверги. Никто над ним не издевался. Его только вчера в городе выловили.
– Артем Волков? – спросил Берник у парня.
– Д-да…
– С тобой все в порядке?
– В-вроде.
Опер развернулся к директрисе.
– Где там ваша Лизка или как там зовут вашего лекаря?
– Я сейчас… Сейчас прям вызову Елизавету.
– И принесите парню чего-нибудь перекусить.
– Да. Хорошо. Уже бегу.
– И уберите это, – указал Берник на грязную утку, продолжавшую источать смрад.
– Конечно.
Женщина подобрала с пола туалетный прибор и уже намеревалась покинуть комнату.
– Софья Львовна, скажите, то что у него с ногами, оно ведь лечится?
– Насколько знаю, подобные травмы поддаются лечению.
– Так почему он до сих пор инвалид?
– Очереди. Вы бы знали какие очереди на лечение.
– И сколько лет он ждет?
Женщина пожала плечами.
– Эм… Я в интернате всего третий год. Вероятно, заявку по Волкову отправляла предыдущий директор. Надо посмотреть личное дело.