Даю тебе честное слово

– Операция прошла строго по плану. Если выздоровление пойдет быстро, мы сможем перевести его в реабилитационную клинику для пожилых. Там его научат снова ходить.

– И как долго все это продлится? – полюбопытствовал Харальд.

Выяснилось, что не меньше двух недель в больнице и от двух до трех недель в реабилитационной клинике. Но точно сегодня никто не сможет сказать. В любом случае пациенту – с учетом его почти девяноста лет – необходимо перебраться в дом престарелых с хорошим уходом. Лучше всего уже сейчас подать запрос на инвалидность второй группы, чтобы частично оплатить издержки за счет больничной кассы.

– Это следовало предвидеть, – рассудила Петра, когда они снова сидели в автомобиле. – Ты слишком долго уходил от решения проблемы. Лучше всего, если бы отец продал свой дом. Так он выручил бы достаточно денег на постоянное проживание в доме престарелых.

– Угу, и прощай мое наследство, – парировал Харальд. – Совсем не обязательно это должен быть «Августинум» [9] , в районном доме для престарелых и инвалидов тоже заботятся о стариках.

– На районный дом престарелых уговорить его будет непросто, – сказала Петра. – Он плохо переносит чужих людей рядом, с трудом запоминает новые имена и не больно-то подпускает к себе. Макс едва ли не единственный, кого он терпит.

9

Сеть дорогих и престижных домов престарелых в Германии.

– Бог ты мой, ну тогда ему придется привыкнуть к новым условиям, – ответил Харальд.

На следующий день к дедушке пришел Макс. Он нашел деда утомленным, удрученным и совсем не в духе, чего, собственно, и следовало ожидать в его положении. Вилли желал, чтобы его немедленно отвезли домой. Впрочем, он не был в том состоянии, чтобы всей силой своего характера обрушиться на внука. Это было сразу понятно по вялому голосу.

– Что тебе привезти в следующий раз? Какое-нибудь чтиво? Может, фруктов? Тебе вообще-то разрешают все это есть, дедушка?

С соседней кровати раздался злорадный смех Хермана Шефера:

– Ах, перестаньте про еду! Нам ее уже складывать некуда.

– Ильза мне что-нибудь сварит, – прохрипел старик. – Она сегодня уже три раза сюда заходила. На десерт она мне пообещала консервированные калифорнийские персики.

Предвкушая мгновения будущего наслаждения, он закрыл глаза, да так и заснул с открытым беззубым ртом.

Макс косо, без симпатии посмотрел на соседа по палате, но тот, похоже, потерял интерес к Ильзе и ее трогательной заботе о старике. Ну и ладно. Откуда ему знать, что жена дедушки умерла.

– Между прочим… – слабым голосом спросил Херман Шефер, – ваш дедушка случайно вырос не за границей? Иногда он говорит на незнакомом языке…

– Это, наверное, латынь, – ответил Макс. – Я и сам в ней ни фига не смыслю.

Макс встал и снял с крючка свою куртку. В этот момент в его голове зашевелилось смутное подозрение: почему дед все время поминает Ильзу? По всей вероятности, дорогой мех ввел только что прооперированного пациента в заблуждение. И Макс решил на всякий случай унести шубу с глаз долой.

Спустя два дня в палате появилась Петра и обнаружила уже более жизнеутверждающую картину. Свекор не без пафоса приветствовал ее:

– Ave, Petra! Morituri te salutant! [10]

К счастью, приветствие обреченных на смерть было произнесено стариком в шутку (настроение в палате было близко к похоронному). Даже по лицу нелюдимого и ворчливого Хермана Шефера пробежала мимолетная улыбка. Под присмотром физиотерапевта оба пожилых пациента с грехом пополам попробовали сегодня встать на ноги и с гордостью сообщили, что удостоились похвалы со стороны инструктора по лечебной гимнастике. Петра принесла цветы, много газет и журналы с кроссвордами. В семье она была единственной, кто понимал латинские цитаты, и даже, к радости старика, нет-нет, да и использовала их в своей речи.

10

Славься, Петра! Идущие на смерть приветствуют тебя! (лат.)

Пробыв с больным полчаса, она собралась уходить, и тогда старик попросил:

– Пожалуйста, закрой дверь поплотнее, чтобы попугайчики не улетели.

Озадаченная Петра осмотрелась, никаких попугаев не увидела, но все же закрыла за собой дверь достаточно громко, чтобы старик услышал. К счастью, в коридоре Петра столкнулась с врачом и поинтересовалась у него психическим состоянием пациента.

– Ваше беспокойство совершенно напрасно, – успокоила ее врач. – Речь идет о кратком реактивном психозе, который у стариков длится несколько дольше, поскольку их организм медленнее отходит от наркоза. Обычно при этом наблюдаются легкие нарушения восприятия или провалы памяти. Но это проходит. Послеоперационные раны заживают прекрасно. На следующей неделе вашему родственнику предстоит начать ходить туда-сюда с помощью ролятора. Если он с этим справится, то сможет нагружать ногу на пятьдесят процентов, и тогда мы перейдем к реабилитации. Проследите за тем, чтобы он потреблял достаточно жидкости!

На другой день Максу также представился случай самолично убедиться, что выздоровление и мобилизация дедушки идут быстрыми шагами. Дождавшись, когда соседа по палате повезли на контрольное обследование, старик набросился на товарища по несчастью:

– У человека вообще никакого воспитания! У него отвратительная манера плеваться, когда он говорит, так что мне приходится чем-нибудь прикрываться. Я считаю дни, когда смогу отсюда удрать!

– Дедушка, господин Шефер все-таки не так ужасен, как ты говоришь. А как ты справляешься с медсестрами?

– Одну я называю Цербером. Но та, которая приходит убирать палату, – сущий ангел. Азиатка с очаровательной попкой! Это единственный проблеск света в долине тьмы! [11] – Старик ненадолго умолк, видимо, захваченный фантазиями, но все-таки продолжил: – Кроме тебя, разумеется.

Старик глядел на внука с умилением. На Максе был коричневый свитер с капюшоном, джинсы и кеды. Темные волосы были коротко подстрижены, худое лицо, когда он улыбался, вытягивалось в длинный острый треугольник.

11

В немецком тексте – явная парафраза на Псалом 23: «Даже если иду долиной тьмы – не устрашусь зла, ибо Ты со мной…»

– Дедушка, в скором времени ты поправишься и станешь как прежде. Чуть не забыл: Мицци передает тебе привет.

– Как поживает звезда моих очей?

Макс пожал плечами. Он с ног сбился ради дедушки, в то время как сестра палец о палец не ударила и в лучшем случае ограничивалась передачей привета.

– У нее все хорошо, она собирается замуж!

Старик просиял от радости:

– И кто этот счастливчик?

– Ее подруга Ясмин, – как о чем-то будничном сообщил Макс.

Старик хихикнул. Макс решил пока этим ограничиться. С невозмутимым видом дед перешел к запланированным делам: нужно было позаботиться о тренировочном костюме, который скорее всего лежал в комоде в спальне, и прикупить кроссвордов.

– Я почти все заполнил, – сообщил старик и предъявил внуку доказательства.

Макс бегло взглянул на брошюрки. Действительно, все клетки были заполнены, хотя составленные слова были ему незнакомы. Выступающая часть здания: зинрак, прочитал он, порода азиатского дикого быка: кя [12] .

У Макса на душе остался нехороший осадок. Все-таки старик принял известие о свадьбе Мицци за шутку. Однако если он хорошенько подумает, то, возможно, до него дойдет. Даже девятнадцатилетний пацан и то не настолько оторван от реальности, чтобы не уметь сложить дважды два и сделать вывод. В сущности, Макс любил сестру, хоть и желал ей, бывало, всяческих напастей. В отличие от него Мицци прилежно училась в школе, по окончании сразу получила место в вузе, теперь вот собирает материал для дипломной работы. Но дома фактически перестала показываться и переложила на Макса обязанности по поддержке родителей. Вообще женщины из их семьи не больно-то горели желанием разделять семейные обязанности: тетя Карин жила в Австралии, его сестра – в Берлине. Только его мать была из другого теста. Но и она каждый день по шесть часов пропадала в своей книжной лавке. Правда, придя домой, она бойко справлялась с домашним хозяйством, но на сына редко находила время.

12

Нужно читать справа налево, так как Макс видел текст перевернутым.