Они были уже на приличном расстоянии от Буффона, когда из двери выбежал раскрасневшийся синьор и стал торопливо догонять удаляющихся господ.
– Постойте. Прошу, избавьте меня от этих безумцев.
Двое мужчин остановились и, смеясь, взяли под руки подбежавшего к ним человека.
– Познакомьтесь, Герман, это господин Миро. Вы никак снова скрываетесь от своих коллег по цеху? – обратился он к синьору.
– О да, они невыносимы. Сегодня на Собрании Союза они опять намерены представить Манифест…
Дальше Буффон уже не слышал, о чем они говорили. Все его внимание обратилось к дверному
проему, где он увидел и не поверил своим глазам… человека в соломенной шляпе с рыжей бородой и трубкой во рту. Тот выглядел усталым, немного потрепанным. Он шел один, задумчиво глядя себе под ноги и шагая немного неуверенно. Кажется, он что-то бормотал. Проходя мимо кресла, где сидел Буффон, он неожиданно остановился и поднял на него глаза. Буффон затаил дыхание. Человек в шляпе меланхолично улыбнулся в бороду. Буффону показалось, что великое пространство, разделявшее их, в этот миг вдруг сжалось, и ощутил невероятную близость и тепло этого человека. Задержавшись еще на мгновение, он поправил трубку, повернулся и зашагал своей неуверенной походкой в сторону горизонта. Буффон выдохнул.
– На сегодня, похоже, все, – разорвала тишину Дама, о существовании которой Буффон почти что забыл. Она прикрыла дверь и с загадочным видом села напротив него.
Через минуту дверь снова отворилась, и в ней показался мсье Кочубей в своем клетчатом пиджаке, оранжевом галстуке и полосатых штанах. Он подошел к столу и устроился в кресле:
– Всех приветствую, – жизнерадостно произнес он. – Всю дорогу только и думал, что о вашем замечательном кофе.
Буффон смотрел на него невидящим взглядом.
Танец Индейца, 1998. Бумага, тушь
Песнь индейца
Я дерево. Руки мои – ветвиВсе выше и выше тянутся,Прозрачную влагу облаков глотая.Веселого бриза потокиЖажду мою утоляют.Лучей золотых огоньЛистья мои обжигает.И по стану моему стройномуДревесной броней покрытомуЖар струится.Тону я в реке любви небесной,Жизнь я вдыхаю.Ноги мои – корни –Все глубже в почву уходят,Сок земли волшебный вбирая.Подземных источников ястваГолод мой усмиряют.Из недр планеты поднимаетсяДревняя сила.В черной мощи плоти ееРастворяюсь я.Птица садится на руку-ветвь,Чувствую ее тепло.Теперь я птица. Руки мои – крылья.Крылья раскину и к солнцу взмою.До него почти долетаю.Неба
море синее – жилище мое.Ветер душистый оседлаю я.Узоры черные на песке оранжевом –Читаю я знаки и вниз падаю.Ловлю ленту блестящую:Прекрасно серебро ее холодное.Я восхищаюсь. Она ускользает.Теперь я змея. Тело мое в кольчуге сияющей.Дом мой – костер песка жгучий,В его тепле сладко нежусь я.Звенит музыка моих украшений –Перкуссии шорох нежный.Шуршит и шепчет, свистит и пересыпается.Да, я мастер песочного блюза.Я скрываюсь в тени спасительной.Подарил мне ее кактус пустынный.Теперь я кактус цветущий,Цветы мои – дети мои.Пьют они молоко изумрудное,Смеясь и целуя меня ласково.Терпким нектаром они наливаются,Пьянящим ароматом меня окутывая.Накрывает меня с головоюИстома сладкая,Во сне чудесном забываюсь я.И вижу, что я младенец.В люльке качает меня индейская женщина,Песню тягучую мне напевая.Руки свои к ней я тяну,Любви и защиты желая.Из бусин и перьев в одеждах пестрыхЛицо зарываю невинно.Осторожно и мягко мне шепчет она,Как к небу тянется дерево,Как птица парит в облаках,Как крадется змея меж камнями,Как кактус в пустыне цвететИ как быстро младенец растет.Так устроен мир.
* * *
Он был изготовлен специально в честь 100-летия Сальвадора Дали, но после события зажил самостоятельной жизнью в ее квартире. Дама называла его «сюрреалистический шкафчик», или «шкафчик с улитками». Когда в дом приходили дети, она просила их найти там «настоящих улиток». Шкаф представлял собой небольшой деревянный короб с неглубокими стенками без передней дверцы. Внутри он был разделен стеклянными перегородками на двадцать равных ячеек, так что немного напоминал лоток для библиотечных карточек. Содержание каждой ячейки подбиралось с величайшей скрупулезностью и трепетом. Комбинация предметов, их расположение и сочетание друг с другом должны были вызывать определенные вибрации где-то в районе горла или грудной клетки. После того как все вещи обнаружили свое точное местоположение, и весь шкафчик начал производить правильное щекотливое чувство, Дама не решалась заменить или переставить ни одну из мелочей.