Даже хорошие девочки делают это

Каких-то пара минут, а вот как сложилась жизнь. Всегда второй, всегда все портит. Вот даже свидание Киру испортил.

Нет, Веня ведь обещал… Но разве можно еще сильнее все испортить? Уже нельзя. Можно только исправить.

Номер и ее контакты Кира сам ему показал, когда убеждал, что Ася не девочка по вызову. Хоть память у Вени была лучше, чем у Киры. Номера и цифры он запоминал влет.

Но риск, что он сорвется и наброситься на девочку, оставался. У него на нее тоже вставал, хотя ее девственность и портила ему настроение. Он ненавидел эту ответственность – быть у женщины первым. И не понимал, почему другие так тащились от этого факта.

Эта боль, скованность, зажатость во время первого раза. А уж до чего его ужасал факт, что эта женщина каждую минуту, каждый жест и слово потом запомнит на всю жизнь. Это же первый, а не какой-то двадцать первый раз, а Веня предпочитал стать двадцать первым. Незаметным в череде других, тогда он мог расслабиться и быть, каким хотел. А не волноваться, что он как будто в прямом эфире.

Так что девственность ее он трогать точно не будет. Уже хорошо. Но все равно лучше обезопаситься. А значит, нет лучшего выхода, чем пригласить ее на переговоры. Высший уровень. Все серьезно. Кругом очень ответственные люди. Ну не силиконовую Маринку же звать, сразу поймут, кого привел.

А уболтать – Веня уболтает. Что-что, а язык у него хорошо подвешен. В старшей школе было не так просто уговорить девушку спать с ними обоими, но Веня справлялся даже с этим, а на Кире была чувственная и нежная сторона. Свечи, объятия, приглушенный свет.

Вот он вернется из Японии, а она уже готова и ждет его объятий. Хорошо же будет?

Веня нажал на вызов, а потом испуганное:

– Алло?

***

Ася не понимала, как согласилась. Наверное, от отчаяния.

Или от голода.

В шкафу на кухне остались только упаковка перловки и пачка макарон, и тут звонок Кирилла. Извинялся. Клялся и божился, что это не то, что она подумала.

Правильно, значит, догадалась о наркотиках. У богатых своих причуды, а у такой, как Ася, даже на еду денег едва хватает.

После звонка Кирилла, правда, пришлось даже помириться с Маринкой. Сделать для нее курсовую бесплатно, лишь бы не дулась. Но Асе было не у кого одолжить платье.

Хотя габариты Маринки были шире и выдающиеся, она нашла в глубине шкафа узкое платье, которое на нее уже давно не натягивалось. Аквамариновое, насыщенно-синее. Ася распустила свои светлые косы и решила, что так и пойдет.

О том вечере она у Маринки ничего не спрашивала. Боялась, что у нее заказ сорвался из-за нее. А так она вроде не догадалась, что это Ася вообще могла у нее приглашение свистнуть.

И вот, оставив свои макароны и перловку, Ася села на метро и долго ехала в центр Москвы. В метро переобулась и пробежалась на каблуках, спрятав теплые, но старые сапоги в сумку.

Остановилась у ресторана. Снова перепроверила адрес. Все блестело и сверкало. У входа останавливались огромные тонированные машины.

Кирилл попросил набрать его, когда она будет рядом.

Боже, подумала Ася, может, убежать, не оглядываясь? Ну, куда она лезет? На что снова согласна от голода и безнадеги?

В животе заурчало, из дверей ресторана доносились ароматные запахи. Ася достала телефон и написала: «Я у входа».

Кирилл появился сразу же.

В дорогом смокинге, с бабочкой, красивый, словно только что с красной дорожки. Обнял ее за талию, поцеловал руку.

– А где твое такси? Я бы заплатил.

Ася улыбнулась и позволила ему завести себя внутрь, снять с нее пальто. Пальто приняли с удивлением, Ася чуть сквозь землю не провалилась.

Кирилл ничего не замечал.

Он рассказывал, как ему стыдно, неудобно, как хорошо, что она согласилась, пришла и какая красивая пришла. Какое платье, какая фигура.

Он повел ее в зал, где сверкали свечи, приборы, бокалы. Асю усадили за круглый стол, десятки глаз уставились на нее, заговорили с ней на английском. Она улыбнулась и попыталась объяснить, что выбрала в школе реальный профиль, а языки ей никогда не удавались. Иностранцы улыбались, кивали, их речь была тягучей, красивой. Ася ела сначала салат на большой тарелке, потом мраморное мясо, как сказал Кирилл. Странно, оно было мягким и сочным, почему тогда Кирилл обозвал его каменным?

Он подливал ей вино, то красное к мясу. То белое, когда принесли фондю из морепродуктов. Ася вертела в руках вилочку для фондю, улыбалась и смеялась со всеми, когда не удавалось подцепить морских гадов из кипящего сыра.

Она даже стала понимать английский.

Кирилл улыбался и вел себя безупречно. У нее голова шла кругом. На миг она забыла обо всем, о неудачах, несчастьях и горестях. Она жила чужой жизнью, в чужом платье. И была счастлива хотя бы сейчас.

Поэтому когда она почувствовала руку Кирилла на своем бедре, она не вздрогнула, не отстранилась и не убежала, как собиралась. Она улыбнулась ему, провела рукой под столом по его бедру.

В конце концов, после того, что между ними было, стесняться глупо.

Они вместе с Кириллом, как семейная пара, проводили гостей, а после вернулись за другой столик, более интимный, на двоих. Кирилл заказал десерт.

Налил тягучий сладкий бренди и такой крепкий, что голова вовсе пошла кругом.

Спасало только то, что Ася плотно поела.

Но его улыбка, сверкающие глаза, не спасали. Она тонула в них. Он придвинул стул ближе. Нагнулся на миг, а после Ася почувствовала, что его рука забралась ей под юбку. И теперь медленно-медленно подбиралась по бедру к заветному центру между ног.

Ресторан жил своей жизнью, играли живую музыку музыканты. Разносили блюда с блестящими крышками.

А Кирилл поцеловал ее в губы и под столом, отвел в сторону ее трусики.

– Разведи ножки, – прошептал он.

Она не могла сопротивляться. Ее возбуждала опасность, люди и алкоголь. Этот мужчина, который хотел ее. И делал с ней то, что она никому бы не позволила.

– Какая ты мокрая, – говорил он, целуя ее в шею.

Его палец двигался медленно, постепенно распаляя огонь внутри нее. Она заерзала на стуле, закусила губу, чтобы не застонать в голос. Кирилл рассмеялся тихо, накрыл ее губы поцелуем и стал двигать пальцем быстрее, приближая удовольствие, умножая наслаждение.

Она прервала поцелуй и застонала ему прямо в рот от удовольствия. И развела ноги так сильно, как только могла. А его пальцы порхали, ласкали, приближали ее к пику.

Она выгнулась и закричала, поцелуй приглушил крик. Кирилл смеялся, пока она кончала под столом от его рук, в забитом под завязку ресторане.

После Кирилл провел пальцем по шоколадному крему на пирожном и дал ей облизал палец. Ничего более эротичного она еще не делала. Минуту назад этот палец был в ней.

Она надеялась, что сегодня все пойдет дальше. Он хотел ее, не мог не хотеть, тогда почему он все еще держался от нее подальше, как от прокаженной?