Даже сквозь время я верну тебя, любимый

Тогда я не могу терять ни секунды.

– Я рад, что ты вернулась, Оль. Думал уже, что Новый год и правда, проведу один…

Его слова резанули меня по сердцу. Если бы я сейчас встретила ту себя, то надавала бы этой глупой девчонке пощёчин.

Скинула с себя плед, поднялась с дивана и в два шага оказалась рядом с любимым.

– Прости меня за всё! – шепчу надрывно и обнимаю его за талию, крепко прижимаясь к родному телу.

А его запах, такой знакомый и любимый, дороже для меня всего на свете.

– Эй… ты чего? Олечка, мне не за что тебя прощать… - тихо смеётся Вадим, руками водя по моей спине.

– Тс-с… - прикладываю палец к его губам. – Есть за что... Прости за мои выходки и капризы. Прости за мою глупость и недалёкость. Я люблю тебя, мой родной. Люблю больше жизни. И я хочу, чтобы ты знал, я очень хочу от тебя детей. Очень!

– Оля… - неверяще смотрит он на меня. – Ты пугаешь меня. Точно с тобой всё в порядке?

– Да, - киваю ему и улыбаюсь горько. – Я хочу, чтобы ты любил меня. Всю ночь любил. Хочу встретить Новый год в твоих объятиях, с твоими поцелуями. Хочу, чтобы ты был со мной… всегда.

Я блаженствую от тепла его рук - сильных, ласковых и бесконечно любимых. Вбираю его тепло, нежность и его лихорадочные горячие поцелуи.

Хочу согреться своим мужчиной, душу отогреть, сердце, ведь их сковал холод одиночества и тоски.

Его поцелуй. Ни с чем не сравнить. Пьём дыхание друг друга. Губы к губам, глубоко, ненасытно, бесконечно долго, и так горько.

– Как же мне не хватало Тебя… - шепчу любимому человеку прямо в губы.

Стягиваю с него свитер и дрожащими руками касаюсь горячей кожи, сильного тела, ещё без намёка на небольшой животик, что появился у Вадима в тридцать шесть лет.

Зарываюсь пальцами в завитки чёрных волос на груди, касаюсь языком его кожи и чуть не плачу от радости, когда слышу его сладкий стон.

Как же я по нему скучала!

Мой муж. Родной. Любимый. Сильный. Незаменимый.

Он заботливо и трепетно целует меня в висок. И так спокойно в родных объятиях.

– Я скучала… - тихо шепчу.
– Поэтому согрей меня скорее.

– Согрею, - обещает он серьёзно и подхватывает на руки.

– И не отпускай меня, слышишь? Что бы я не делала, чего бы не говорила... никогда не отпускай и ни уходи. Никогда и ни за что. Пообещай.

– Обещаю, Оль…

– Какой же ты... МОЙ.

Улыбается, а я не могу насмотреться на Вадима, наглядеться впрок на многие одинокие годы вперёд.

Пожалуйста! Пусть он останется жив в далёком 2018 году! Умоляю тебя, Боже...

– Я люблю тебя, Вадим. Не могу без тебя.

– И я люблю тебя, родная. Бесконечно люблю… Всегда…

Как же мне не хватало его.

Я улыбаюсь, ощущая внутри себя вместо куска льда горячее тепло пушистого счастья, понимая, что для этого не нужно так уж много — просто, чтобы Вадим ВСЕГДА был рядом со мной.

Наслаждаюсь его горячими губами на своей коже, его сильными, но нежными руками, его силою и твёрдостью, наполненностью до краёв, до предела, до грани между болью и наслаждением…

Сплетение наших тел в то единое целое рождает нашу личную вселенную, где есть только мы вдвоём. Навсегда.

* * *

Моя голова покоится на груди Вадима. В данный момент я счастлива. Я снова рядом со своим мужем. Жмурюсь от удовольствия, слушая, как постепенно успокаивается его сердце, переходя в умеренный сильный стук.

– Оль… - зовёт он меня.

Я поднимаю голову, улыбаясь любимому, но улыбка моя тут же тает, стоит мне встретиться с его напряжённым и задумчивым взглядом.

– Что? – спрашиваю шёпотом, боясь хоть чуть-чуть повысить звук своего голоса, будто этим самым спугну чувственный и волшебный момент нашей близости.

– У тебя шрам на боку… Мы позавчера занимались любовью, и никакого шрама у тебя не было… - в его голосе я слышу страх и непонимание. – Кто ты?

Я тяжело вздыхаю и касаюсь своего старого шрама.

– Аппендицит, - говорю. – Вырезали его в две тысячи двенадцатом году…

Вижу его непонимание и озадаченность.

– Вадим, это я – Оля, твоя жена. Только вернулась я из две тысячи восемнадцатого года в прошлое… В новогоднюю ночь я загадала желание, чтобы снова тебя увидеть… Не думала, что оно исполнится… Просто… просто я так скучала…

По моим щекам побежали горячие, даже обжигающие кожу слёзы. Я ччасто заморгала.

– Ты попал в аварию в июле две тысячи восемнадцатого года и умер на моих руках…

Вадим отодвинулся от меня, встал с кровати и с каким-то недоверием и горькой ухмылкой сказал:

– Я не понимаю… Что за бред ты несёшь? Какой аппендицит? Какое будущее? Какая к чёрту авария?

Мне вдруг становится неуютно от его подозрительного и вмиг похолодевшего взгляда, и я натягиваю на себя одеяло, до самого подбородка.

– Вадим, задай мне вопрос, ответ на который могу знать только я. Точнее, твоя жена Оля.

Вадим натянул на себя футболку, плавки, всё ещё подозрительно косясь в мою сторону и замер, рассматривая моё лицо.

Я убрала прядь волос за ухо.

– Когда мы с тобой только познакомились, на мне была футболка и брюки. Каких они были цветов? И какая была особенность? Моя Ольга знает это… - произнёс он.

Я улыбнулась, вытерла слёзы и поднялась с кровати вслед за ним, скидывая одеяло и оставаясь полностью обнажённой.

Подошла близко к любимому мужчине и ответила:

– Врунишка… в то время ты не носил футболки, у тебя их просто не было. А втот день на тебе был свитер с растянутыми локтями и заштопанной дыркой на правом плече от ремня сумки, которую ты тоже износил до дыр. И не брюки были на тебе, а джинсы, которые ты носил, наверное, с самого рождения…

Вадим был удивлён и ошарашен. Он запустил пальцы в свою густую шевелюру и как-то потерянно и будто заново меня оглядел.

Я снова вздохнула и показала ему правую руку.

– Кольцо, Вадим… Моё обручальное кольцо, - я стянула его с себя и протянула мужу.

Теперь он не может мне не поверить.

Он взял недоверчиво кольцо и посмотрел на внутреннюю часть ободка.

На обручальное кольцо нанесена гравировка «Вместе и навсегда». Эта фраза была и на моём обручальном колечке, и на его тоже.