Даже Смерть знает мое имя 2

Оставив Акима в автомобиле, я выбрался на улицу и снова шквальный ветер чуть не сбил меня с ног. Но всё же мне удалось устоять, после чего я добрался до двери и постучал в неё кулаком, прикрывая глаза от пыли.

Сперва никто не отреагировал на мой стук, но потом в двери со стуком открылось небольшое прямоугольное окошко и появилась хмурая мужская одутловатая физиономия с невыразительными глазами, в которых отражался свет керосиновой лампы.

— По какому вопросу, сударь? — прогавкал служивый, блеснув кокардой на фуражке.

— К Григорию Чернову. Моё имя Артур Ратников, архимаг. На вот бумажку почитай, — сказал я и через окно сунул мужику приказ.

Тот взял его и с умным видом изучал с десяток секунд, а потом сказал, что сгоняет за старшим. Вернулся он минут через десять с вислоусым мужчиной более интеллектуальной наружности. Тот поздоровался со мной, пустил внутрь и попросил оставить на проходной мой магический перстень. Пришлось подчиниться, поскольку тут были такие правила. Я нехотя отдал перстень служивым, после чего вислоусый повёл меня по тёмным коридорам, освещённым керосиновыми лампами.

Мы миновали несколько железных решёток, три комнаты с охранниками, пару лестниц, и в итоге он привёл меня хрен знает куда, поскольку я уже совсем запутался.

— Без вас я не выберусь отсюда, — признался я, когда вислоусый открывал ключом металлическую дверь, изрядно побитую ржавчиной.

— На то и расчёт, сударь, — без тени улыбки выдал мужчина, держа свободной рукой керосиновую лампу, освещающую потрескавшиеся стены. — Чтобы, значится, узник темницу не покинул, даже если ему каким-то образом удастся покинуть камеру. Прошу, за мной.

Мы снова пошли по очередному тёмному коридору с дверьми, из-за которых доносились шаги, стоны, шепотки и проклятия. Воздух же тут пах страхом, обречённостью и негодованием.

— Здесь сидят новички, — сказал вислоусый, указал рукой на последнюю дверь и произнёс: — Чернов вон в той камере. Вы сперва хотите с ним поговорить или сразу заберёте его? Признаться, я телефонировал в особняк князя, пока вы ждали на улице, и там мне сказали, что вы вольны делать с Черновым всё, что вам вздумается.

— Предусмотрительно, — бросил я на мужчину одобрительный взгляд, а потом добавил: — Я сначала поговорю с Черновым.

— Ваше право. В двери камеры есть окошечко. Откройте задвижку и говорите, — проинструктировал меня вислоусый, передал керосиновую лампу и покинул коридор.

Глава 18

Сжимая левой рукой ручку керосиновой лампы, я ухватился пальцами правой за задвижку и потянул её в сторону. Она нехотя подалась, обнажив прямоугольное окошко в двери. Оно почему-то находилось на уровне моей груди.

Между тем свет лампы хлынул в камеру и упал на потёртый ковёр, лежащий на каменном полу. Хм, кажется, узилища благородных вполне неплохо обустроены.

— Чернов, как жизнь? — чуть наклонившись бордо проговорил я, со стуком поставив лампу на пол.

— Сударь Ратников? — донёсся до меня удивлённый голос, быстро сменившийся злым шипением: — Зачем вы пришли?!

— У меня есть предложение, от которого невозможно отказаться.

— Уходите! Я не буду разговаривать с убийцей своего брата!

— Я не знал, что он твой брат, хотя мог и догадаться по наглой смуглой морде.

— А если бы знали, то не убили бы?! Чёрта с два! Вы бы всё равно прикончили его!

— И правильно бы сделал. Он оказался замешан в государственном перевороте, — напомнил я.

— Но он из-за этого не перестал быть моим братом! — с надрывом бросил парень, после чего до моих ушей донеслись приглушённые ковром звуки шагов. Чернов подошёл ближе к двери.

— У тебя ещё остались братья, да и отец… Иногда хорошо иметь большую семью.

— Вы ужасный человек.

— Спасибо, я стараюсь. А ещё я стараюсь вытащить тебя из тюрьмы.

— Подите прочь, сударь! Я останусь со своей семьёй в этих чёртовых стенах! — патетически прокричал парень и, судя по звуку, ударил кулаком по стене.

— Чернов, прекрати вести себя, как истеричка. Твой брат был предателем. Ему ещё повезло, что он быстро и безболезненно погиб от моей благородной руки. Хуже было бы если б ему Синявская вспорола живот и повесила кишки на свою лебяжью шейку. Так что я сделал тебе одолжение, но можешь не благодарить меня. Лучше включи мозги. Если ты мне поможешь в одном деле, то я поговорю с князем насчёт твоей семьи. Возможно, он выпустит их из тюрьмы.

— Не выпустит! Он сказал, что мы сгниём здесь! — жарко выпалил парень, но уже без истерических ноток. Он будто начал задумываться над моими словами.

— Скорее всего выпустит. Я смогу повлиять на него. Не тупи. Выслушай моё предложение, а уже потом думай.

Чернов что-то невразумительно побурчал, а затем нехотя процедил:

— Говорите.

— Ты же хорошо знаком с магоформами? Мне нужен тот, кто быстро и качественно выведет множество магоформ. А потом поможет мне в драке с одной сукой. Звучит заманчиво?

— Это всё? Больше ничего от меня не требуется?

— Только если по мелочи: держать язык за зубами и не покидать, то место, что я выберу для написания магоформ.

— А как я буду есть и справлять нужду? — против воли заинтересовался парень. И я понял, что он уже внутренне согласился. Дело в шляпе. Тем более я его сейчас добью мощнейшим аргументом.

— Коломейцева будет навещать тебя и готовить. Не бойся, она умеет готовить… вроде бы. Вряд ли ты умрёшь от её еды. Максимум, портки изгадишь.

— А если я сбегу?

— Ежели ты сбежишь, то в центре Чернявска из гранита высекут твою статую и повесят табличку «Самый большой идиот в мире», — ядовито выдал я и следом возмущённо добавил, будто резко поменял своё решение: — Слушай, я тебе предлагаю плёвую работу, которая спасёт твою семью, а ты ещё думаешь над тем, чтобы сбежать? Нет, пожалуй, я зря пришёл к тебе. Аривидерчи.

Я со стуком захлопнул задвижку, цапнул с пола лампу и пошёл прочь. Но стоило мне сделать всего два шага, как Чернов заколотил кулаком в дверь и заорал: