De Paris avec l'amour

Раздался негромкий стук, потом смех, потянуло табачным дымом. И они словно опомнились, шарахнулись друг от друга. Кто-то из жильцов открыл окно, чтобы покурить. И заодно спасти их от неминуемых глупостей.

Они молчали долго оба, уравнивали дыхание, собирались с мыслями. Никто не мог решиться начать разговор первый.

Соне сейчас холодно. А ведь совсем недавно было жарко, очень жарко. Она обхватила себя руками и решила, что молчать — глупо.

— Мы так не договаривались, Серж, — голос прозвучал так спокойно, что впору аплодировать себе.

— Ты меня спровоцировала! — он словно ждал ее слов. И тут же взорвался — гневно, запальчиво. На самом деле, вдруг понял, что если она сейчас скажет какую-то глупость — что он нарушил уговор, что это их последняя встреча, — то он просто зажмет ей ладонью рот покрепче, отберет ключи от квартиры, взвалит на плечо и… И потом у нее дома будет трахать ее до изнеможения, пока сил не останется совсем!

— Серж…

— Я просто поцеловал тебя! А ты раздвинула губы и спровоцировала меня!

— Ты прав.

Он замер. А ей сейчас больше всего хочется остаться одной, уйти, любой ценой спасти остатки собственного достоинства.

— Софи, моей вины в том, что так вышло, нет, — уже спокойнее.

— Да.

— Все наши договоренности остаются в силе!

— Хорошо, — голос ее звучит безразлично. — Я пойду домой, Серж, ладно? Замерзла и устала.

Почему с ней все так сложно? Он уже ни хрена не понимает — чего хочет от нее, чего не хочет, чего боится.

— Иди, — кивнул кратко. — Только сначала… — короткий крепкий поцелуй в губы. — И не провоцируй меня больше!

Он дождался, пока за ней закроется дверь подъезда. И пошел. Лишь спустя два квартала до него дошло, что брести пешком по ночному Парижу, когда у тебя на руке золотые Patek Philippe за двадцать тысяч — как минимум, неблагоразумно. А если точнее — то опасно. Серж засунул руку с часами в карман джинсов и поднял правую, голосуя такси. Зря он отпустил Алекса. Самонадеянно.

* * *

Она начала раздеваться, едва шагнула за порог. Сбросила босоножки, резко топик через голову на пол, прыгая на одной ноге — шорты туда же. Завтра воскресенье, уберет завтра. А сейчас — в душ.

Смыть с себя все. Гель для волос, тонну косметики. Прикосновения его рук, вкус его губ, запах его кожи. И это липкое между бедер, будь он проклят! Она долго стоит под льющейся водой, упершись ладонью в стену и наклонив голову. Глядя, как стекает вода в отверстие в полу. Утекай. Утекай. Исчезай.

Душ не помог. Стоило ей оказаться под одеялом, непрошеные мысли вернулись. Боже, как он пахнет. У него совершенно сумасшедший парфюм — с какими-нибудь феромонами наверняка, она читала, что есть такие запахи. Иначе какого черта она так на него реагировала?! Терлась об него, как… Фу, стыдно! Стыдно, не стыдно, а от воспоминания о том, какой он был твердый там, где она к нему прижималась, обдало жаром. Он хотел ее. Как мужчина хочет женщину — просто, явно, безыскусно. У них сложились какие-то сложные, идиотски запутанные отношения, но в тот момент все было предельно просто. Он хотел ее. Она хотела его. Да она и сейчас его хочет!

Софья повернула голову и застонала в подушку. Чтоб тебе, Литвинский, жена полгода не давала!

После получаса бесплодных попыток уснуть и осознания того факта, что ни ромашковым, ни мятным чаем делу не поможешь, Соня поступила как взрослая и разумная женщина — закрыла глаза и развела в стороны бедра. Это крайнее средство, но если она себе сейчас не поможет, то при следующей встрече просто изнасилует Бетанкура.

Спустя десять минут Софья уже сладко спала. Снился ей Серж, одетый в средневековый костюм. В руках у него лук, и он целится, прищурив один глаз. Ей кажется, что он целится в нее. А потом сильные пальцы отпускают тугую тетиву. И стрела улетает высоко. В небо.

* * *

Он долго ругался, разыскивая по всей квартире свою заначку. Грохотал ящиками в ночи. Нашел в серебристой спальне, в тумбочке под телевизором. Как там они оказались — не помнит категорически. Надо быть все-таки внимательнее — дело, в общем-то, уголовно наказуемое. Хорошо, что Zippo и пепельница предусмотрительно положены рядом с портсигаром.

Он щелкнул зажигалкой, прикурил, затянулся сладким дымом. Откинулся в кресле, сполз пониже, так, чтобы достать ногами до уголка кровати. Он сейчас выкурит одну сигарету и спокойно заснет. Марихуана всегда на него действует именно так.

Серж не считал себя постоянным курильщиком марихуаны. В студенчестве баловался — трахаться под марихуану кайфово, он помнит. А потом, когда мадам Нинон поставила его перед фактом — потом стало не до того. Большой бизнес и его проблемы выносят мозг похлеще любого наркотика. Но сигареты с марихуаной дома до сих пор держал — на всякий случай. Как правило — на всякий поганый случай. Последний раз Серж курил около года назад — когда Вивьен…

С губ молодого мужчины сорвался смешок — в тишине и пустоте большой спальни он прозвучал громко.

— Поздравляю тебя, Бетанкур, — он глубоко затянулся. — У тебя появилась еще одна причина курить марихуану. Синеглазая, отлично целующаяся причина. И как ты до этого докатился?…

Ответная тишина удручала. Не глядя, нашарил рукой слева пульт, щелкнул на «play». Грозно и тревожно зазвучали струнные, от удивления Серж едва не свалился с кресла. Какая-то классика заряжена в музыкальный центр. Господи, что с его памятью? Не помнит, как убирал сюда сигареты. Не помнит, откуда здесь диск с такой музыкой.

Вступили ударные. Черт, а ему нравится. Еще одна затяжка. Надо будет завтра посмотреть, что это играет.

Оркестр еще доигрывал «Ночь на Лысой горе», когда Серж уснул — прямо там, в кресле. На полу, в пепельнице, еще какое-то время дымилась сигарета, но потом погасла и она.

Шаг девятый. Откат

Хочется то ли музыки и цветов, то ли зарезать кого-нибудь.

На следующий день она, разумеется, злилась на себя и страдала головной болью. Устроила себе наказание — уборка, а потом поход по магазинам с Мари-Лоран, от которого сначала планировала под благовидным предлогом отделаться. Но — так Софье и надо! Решила оторваться, угу. В обществе Бетанкура. Щелкнуть его по носу. Не доросла она, чтобы щелкать по этому носу. Это все равно, что курить на складе с взрывчаткой. Докурилась. Куда это ее привело? Надо возвращаться на исходные позиции. Надо навязывать игру на своем поле.